Фатальный абонент - стр. 31

Вернувшись в комнату, Михаил обнаружил девушку под одеялом. Одежда висела на спинке. Положил свою в кресло.

Выбрав нужный ракурс для камеры, поставил барсетку на столик. Снова налил себе коньяку – выпил. Поманил девушку из-под одеяла и встал рядом с кроватью, откинул полотенце.

– Какой ты богатенький, – заискивающе произнесла она, подползая и заворачиваясь в покрывало. Провела рукой по толстой цепи, висящей на шее Михаила. Глазки стали маслянистыми.

Он почувствовал отвращение, сорвал с девушки покрывало, отбросил в сторону. Как и предполагал – тело в крупных мурашках. Озноб передался ему.

Пока она возилась с презервативом, Михаил посмотрел на камеру и чуть сдвинулся в сторону, чтобы не заслонять лицо девушки и чем она занимается.

Желание отсутствовало полностью. Подумал, что надо было послать сюда Полинова – он помоложе. Может быть, и справился лучше. Но делать нечего – камера пишет! Посмотрел на часы – оставалось минут десять. Решил, что можно сделать еще перерыв – выпить. Будет причина сослаться на опьянение.

Не прерывая манипуляций проститутки, наклонился к столику, налил коньяка, вылил в рот.

У Наташи ничего не получалось. Было заметно, что ни опыта, ни желания у неё нет вовсе. Привезли из далёкого аула, кинули сюда деньги зарабатывать. Откуда знания?

– Ты чего, первый раз что ли? – надменно спросил Михаил, стараясь обидеть.

– Пить меньше надо! – огрызнулась девушка, не прекращая свои попытки.

– Ладно, поворачивайся, попробую сам! – съязвил Михаил.

Девушка нехотя развернулась на постели, встала на карачки, предоставив Михаилу любоваться её выпуклым широким крупом, покрытым множественными прыщиками, выделяющимися своей краснотой, напоминающей ветрянку. Не к месту вспомнил Лили. Её точёные ягодицы, маленькую торчащую грудь. Мысленно попросил прощения. Подумал:

«Господи, какая гадость, зачем мне это паскудство? Что я здесь делаю? Не пришлось бы за всё это расплачиваться!..»

Снова выпил, не отвлекаясь. Чёрт бы побрал эту службу! Она не может оставить меня в покое даже на пенсии! Подумал, что со стороны похож на быка-осеменителя.

Где это высокое чувство любви, которое воспевали поэты?

Элегии и баллады, возносившие близость до небес. Все это казалось сейчас выдуманным, спланированным спектаклем, чтобы отвлечь человека от рутины жизни, грязи и пошлости отношений. Закамуфлировать обычное биологическое соитие под нечто возвышенное.

Опять с нежностью вспомнил Лили. О том, как добивался её расположения. Как с замиранием сердца ожидал встречи.

Стал гнать мысли о ней, точно мог и её замарать в этом разврате. Подумал, что имел право не соглашаться на внедрение. Служба-то закончилась, надо забыть всю грязь, что пришлось терпеть столько лет… Нет! Опять потянуло в это болото. Вспомнить, хлебнуть. Видать, не хватает этого в новой спокойной жизни. Подумал, что случившееся неправильно. Нет даже обычного животного инстинкта, когда природа заставляет тянуться к противоположному полу. И это коробило Михаила до глубины души ощущением предстоящей расплаты за противоестественную, насильственную близость с женщиной. За испитое отвращение, уничтожающее нечто возвышенное, подаренное природой, Богом. Возможно, девка тоже чувствовала что-то похожее.

Но оба упорно продвигались дальше, прижимались теснее. Мучаясь от неприятия друг друга, от тошноты. Но всё глубже погружаясь в образованную ими самими мерзость. Делали это осознанно, хотя и по разным причинам…