Фашисты - стр. 4

– Ищи, ищи.

– Да ищу я, ищу, – отвечала она шепеляво.

– Не надо, ребята, просто отдыхайте, развлекайтесь, – отвечал Шурик.

– Санёк, это же живая баба. Она всё сделает.

Селиванов сходил в ванную, умылся. Вернувшись, он увидел, что женщина сидит на его месте и пьёт пиво из литровой пластиковой бутылки.

– Маринка, ты такая дура, – бормотал Витя. Он сидел на полу. Голова свесилась на грудь.

Маринка лягнула его ногой. Витя лязгнул зубами и повалился на спину. Шурик молча смотрел на происходящее.

– Я пойду, – сказал Селиванов.

– Оставайся. Уже ночь, – ответил Шурик. – Если хочешь лечь, на кухне есть диванчик.

– Спасибо.

Он вышел на кухню и лёг. За окном что-то шелестело. Кажется, шёл дождь. Пришла Марина и стала рыться в холодильнике, отклячив голый зад. Селиванов подумал, что эта шалава сожрёт продукты, которые несчастному Шурику принесла старенькая мама. И заплакал.

– Ты чего? – спросила Марина. Она жевала.

– Ничего, – сказал Селиванов.

– А я паштет ем.

Она ушла. Селиванов почувствовал, что трезвеет. Ему стало страшно. Он сходил в комнату, взял бутылку водки. Марина сидела в кресле, раздвинув дряблые ноги. Витя спал на полу. Печальный Шурик смотрел телевизор. Селиванов хотел сказать ему что-то доброе и ободряющее, но ничего не смог придумать. Он вернулся на кухню и стал пить в темноте. Дождь прекратился. Проехала машина, шурша шинами по асфальту. Потом запела ночная птица. То есть не запела, конечно, а просто зачирикала, причём довольно противно.

Его разбудил Витя. Селиванов открыл глаза, зажмурился, застонал от головной боли и тошноты. Рядом лежало тёплое и мягкое тело. На секунду он сдуру решил, что Лиля нашла его ночью, но не смогла разбудить и увести домой, поэтому устроилась рядом. Он поднял голову. Рядом лежала Марина. Одну ногу она закинула Селиванову на бок. Он столкнул её.

– Который час?

– Неважно, – махнул рукой Витя. – Шурик умер.

– Да ты что! – сказал Селиванов. – Погоди. Точно?

– Я же врач.

– А от чего?

– Да откуда мне знать? От сердца, наверное.

Селиванов схватился за голову.

– А выпивка есть?

– Нет ничего. Всё вылакали. Эта манда всё допила.

Марина не шевелилась. Селиванову стало страшно. Может, и она умерла? Шурик решил, что одному скучно будет, и забрал её с собой.

– Эй! – Витя потряс её за руку.

– Отъебись, – простонала она.

Селиванов с трудом встал, обошёл Витю и заглянул в комнату. Работал телевизор. Шурик лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Селиванов медленно протянул руку и тронул его за плечо. Потом потряс. Кажется, наступало окоченение. Все эти сотни килограммов жира стали непривычно твёрдыми.

– Иди сюда, – позвал Витя.

– Чего?

– Посмотри там в кладовке, он говорил, есть башмаки. И пошли отсюда.

– А Шурик?

– Ох, – сказал Витя.

Он ушёл в ванную. Селиванов услышал, как его рвёт. Марина открыла глаза.

– Выпить есть?

– Нет. Шурик умер, – сказал Селиванов.

– Да ладно!

Он пожал плечами. Достал из кармана телефон. Половина восьмого. Никто не звонил. И не писал. Стало немножко не по себе. Раньше, когда он так же уходил, Лиля без конца доставала звонками. С другой стороны, так даже лучше. Меньше ругани.

– Я пошла отсюда, – сказала Марина.

– Надо вызвать кого-то, – пробормотал Селиванов. – Ментов или скорую.

– Флаг в руки, барабан на плечи. Хоть пожарных. Я сваливаю.