Фарцовщик. Часть первая - стр. 18
Приятели выпили ещё по чашке чая и съели по куску торта.
– Андрей, – спросила Галина Ивановна, – у вас столько книг, и вы все их прочитали?
– Нет, конечно, но я стремлюсь читать как можно больше. Особенно я люблю книги по истории. История – моя слабость. Вот книги по истории России… – Андрей показал на объёмные тома, стоящие на полках в шкафу. – Костомарова и Ключевского читал бы с утра до ночи и с ночи до утра. Вот, посмотрите, Галина Ивановна, перед вами полное собрание сочинений Костомарова. Очень редкое издание… Двенадцать томов.
Хозяин квартиры встал и подошёл к книжной полке:
– Приобрел задорого. Заплатил триста пятьдесят рублей. А вот этот двадцатитомник, – и Андрей ткнул рукой в стоящие строго в ряд какие-то книги, – это энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Его я купил всего за пятьсот рублей. А просили восемьсот. Сбил, конечно, цену… Но для этого пришлось изрядно потрудиться. Продавцы все жлобы. Им главное деньги… А что человек умирает за русскую идею, за русские книги, за русскую историю, им наплевать… А вот, Галина Ивановна, – продолжил Андрей, – извините, что я вас так называю, но вам удивительно идёт такое обращение, подборка прижизненного издания Александра Сергеевича… Вот «Евгений Онегин». Обратите внимание, какой год… Видите, тысяча восемьсот тридцать третий год. Это прижизненное издание тиражом всего пять тысяч экземпляров. Нашему Пушкину всего тридцать три года, а он уже велик и славен. А тебе, Дмитрий, – в этом месте Андрей почему-то перевёл разговор на Диму, – уже тридцать лет, а ты ещё, наверняка, не велик и уж точно не славен.
Дмитрий проглотил слюну и задвигал желваками, но через минуту расслабился и подумал: «Да Бог с ним, пусть куражится, ему же надо показать перед Галиной свою значимость…».
Андрей тем временем продолжал распинаться:
– Стараюсь покупать все прижизненные издания классиков. Это моё хобби. Вот взгляните, Галина Ивановна, сюда. Перед вами девяносто томов Льва Николаевича Толстого, издательство Сытина, тысяча девятьсот десятого года. Правда, Толстой к этому году уже умер, но издание отменное, посмотрите внимательно…
Галина Ивановна смотрела, ахала, крутила в руках книги, но, видимо, понять причину страстного увлечения Андрея не могла: «Чем так восхищён Андрей? – думала она, глядя на посредственные, с её точки зрения, книги. – Ну, книги и книги… Подумаешь, издательство Сытина… Ну, и что?».
Этого сказать она не смела, так как боялась потерять уважение в глазах Андрея. Она только вздыхала и щебетала своим сексуальным голоском: «Какая прелесть, как это всё мило, как восхитительно… Ах, этот Сытин, душка… Как замечательно издал Толстого…».
– А вот, Галина Ивановна, – сказал Андрей, – взгляните на эти альбомы по живописи…
«Меня уже в его квартире как бы и не существует», – отметил Дима, слушая Андрея.
– Вот эти альбомы я купил в Париже… Взгляните, Музей Орсе, Лувр. А вот эти мне подарили. Тут Сальвадор Дали, Пабло Пикассо… Галина Ивановна, скажите, вам нравится Сальвадор Дали?
– Как вам сказать, Андрей… Я не была в его музее в Испании, но его творчество меня забавляет. Сюрреализм – это круто!
– Да тебя Андрей спрашивает, нравится ли тебе Дали, как мужчина, а не как художник! – подколол Галю Дима.
– Нет, нет, я спросил Галину Ивановну именно о том, нравится ли ей творчество Сальвадора Дали. А ты, Дима… Куда тебя повело?