Фантастика и пр. Vol. 1 (he sunt parabolas) - стр. 6
– Я скрипач, а не боец, – покачал головой Матвеев. – У каждого своя судьба. Предначертанная. У каждого своя дорога. Свой путь. Каждый из нас просто следует неизбежному. И только.
– То, что ты говоришь – невыносимо, – не дал ему закончить Кенга. – Где свобода, где дух?
– Ну о чем ты говоришь, Кенга? Какая свобода? Какой дух? Есть Господь, есть предначертанное, есть Закон. И мы должны следовать Закону.
Но Кенга уже не слушал его. Он принялся высоко подпрыгивать и вращаться в воздухе вокруг своей оси.
– Если бы ты мог оторваться от морока собственных мыслей, Матвеев! – со смехом выкрикнул он. – Ты бы увидел прекрасный мир, безмерный, наполненный чудесами.
– Тише, Кенга, тише, – снова попытался остановить его Матвеев. – Это опасно! Нас могут заметить…
После завтрака, единственным блюдом которого был запечённый в углях картофель, они тщательно уничтожили следы ночевки и направились в сторону леса. До вчерашнего происшествия лес был просто следующей остановкой в их затянувшемся странствии. Но после стычки на мосту, если можно назвать стычкой встречу двух бродяг с хорошо обученными егерями, лес стал спасением. В нем можно затеряться на время, а при желании и на всю жизнь.
Эта мысль показалась Матвееву до того замечательной, что он поделился ею с товарищем:
– Хотел бы ты провести остаток дней в девственной тишине на лоне природы? В том порядке вещей, что положен нам от начала времен самим богом.
– Неужели бог хочет этого?! – усмехнулся Кенга. Его глаза сверкнули капельками ртути. – И откуда ты знаешь, чего хочет бог?
– Все это знают. Бог хочет добра и не хочет зла. Бог – это любовь!
– Какой странный этот ваш бог, – по лицу Кенга молнией пронеслись десятки самых разных гримас от отвращения до восторга. – Если он такой, он должен был избавить вас от страданий. Давным—давно! Еще твоих предков, Матвеев, когда они были обезьянами.
Двигался он с такой скоростью, что собеседник фиксировал только конечные положения. Только что он смотрел Матвееву в глаза, а через мгновение тот видел уже его затылок, а еще спустя секунду Кенга оказывался на расстоянии десятка метров.
– Почему он не сделал это, Матвеев?
– Должно произойти все, что должно произойти. А потом мир закончится и будет лишь небо. И все мы встретимся там. Ну почти все…
– Это не ответ. Это блеянье овец. И твой бог вовсе не бог, а рисунки в храмах и на алтарях. Такой бог ничего не может… А что можешь ты? Можешь умереть за других? Спасая других. Помогая любому в нужде, – вдруг спросил Кенга. – Не за своих, а за всех живущих. Сможешь? Можешь ли ты сделать это, Матвеев?
– Для этого есть специально обученные люди. Им платят за это. В конце концов, они рождены для этого, – усмехнулся тот. – Что—то не нравится мне этот разговор, Кенга. И лес этот тоже не нравится – похож на земли воровского клана, – он пристально вглядывался в густые заросли на краю поля. – Подальше от него надо держаться…
Но его перебил дикий крик Кенга:
– Егеря! Егеря, Матвеев!.. «Ангелы»!!!
Матвеев резко оглянулся и увидел, как вдалеке, словно потревоженный пчелиный рой, носятся над полем темные фигурки людей.
– Они найдут нас…– Матвеев дрожащей рукой отер пот со лба и в изнеможении присел на корточки. – Что же делать теперь?
– А что ты обычно делал в таких случаях? – усмехнулся Кенга. Он двигался без остановки, подпрыгивал вверх и раскачивался из стороны в сторону. – Бежал?! Как и всегда! Бежал без оглядки, авось и пронесет!