Фантастический Калейдоскоп. Машина монстр - стр. 3
Том пронзительно взвизгнул, а Марк замер, вжавшись в стену. Бесформенная туша лимбонита склонилась над своими жертвами, из его большого зубатого рта стекала струя крови, а среди зубов застряла рука одного из сотрудников станции с зажатой между пальцев сигаретой.
– А-а-а… а-а-а… а-а-а-пчхи! – не выдержал Марк и забрызгал соплями чудовище.
Лимбонит отпрянул с диким воплем, задёргался в конвульсиях и рухнул замертво.
– В рот мне ноги! Ты убил его! – воскликнул Том.
– Кажется… да, хех, – улыбнулся Марк.
– Ты понимаешь, что это значит? Мы ещё можем спастись! Благодаря твоим соплям, раздери меня сверхновая, у нас появился шанс!
– Но вдруг я не смогу чихать так часто, чтобы перебить всех?
Том почесал затылок.
– Бинго! – сказал он и бросился к мёртвому лимбониту.
Повернувшись к Марку, он хитро улыбнулся и показал то, что достал из зловонной пасти чудища.
Марк громко чихнул, лицо его расплылось в улыбке.
Дверь в коридор распахнулась, и перед взором друзей возникло семь больших тёмных фигур. Том спрятался за спиной Марка, как за щитом, и выставил перед его лицом ладонь с табаком из сигареты.
– Давай! – скомандовал Том.
Марк воинственно закричал, вдохнул носом табак и побежал навстречу лимбонитам.
Апчхи! И первый монстр повержен!
Апчхи! И второй, закрутившись волчком, испустил дух!
Апчхи! Третий разлетелся на куски!
Том уверенно направлял голову Марка, зажмурившегося от постоянного чиха, на врага, словно пулемёт, расстреливая тварей одну за другой. Когда последний лимбонит пал, Том затолкал дезориентированного друга в капсулу, запечатал выход и рванул рычаг.
Капсула отделилась от станции и устремилась к тёплым краскам родной планеты.
– Чёрт возьми, ну дела! Расскажи кому – не поверят! – воскликнул Том.
– И не нужно, придумаем какую-нибудь более героическую историю. Пчхи. Тогда я, может, и умолчу, что ты визжал как девчонка во время первого нападения.
– Ничего я не визжал! – возразил Том, но тут же рассмеялся, наблюдая в иллюминаторе за разлетающейся от взрыва станцией.
Из окна
Станислав Романов
Два верхних окна в торце девятиэтажки, стоящей напротив, напоминали глаза с отрезанными веками. Голые, без занавесок – Кирилл натыкался на их тёмный, пристальный взгляд всякий раз, когда смотрел из своего окна. И всякий раз непроизвольно чертыхался и отступал под защиту плотной шторы.
Пустые окна квартиры напротив внушали беспричинную тревогу. Пугали своей мнимой безжизненностью. Притворялись безразличными – и следили за каждым шагом. Неотступно, ежесекундно. Чтобы убедиться, достаточно хотя бы на мгновение выглянуть из-за отогнутого краешка шторы.
Кирилл не мог сказать наверняка, когда это началось – два месяца назад? Три?
Должно быть, после встречи с тем уличным художником, рисовавшим старые заброшенные дома. От его чёртовых картин мороз шёл по коже. Было в них нечто жутковатое, сходное с теми угрюмыми портретами, которые, кажется, сами пялятся на тебя с холста. Руки бы оттяпать за такую стрёмную мазню…
Да, руки. Надо чем-то занять руки. Тогда и в голове посторонних мыслей не останется.
Кирилл пошёл на кухню. Другой конец квартиры, окно выходит на сквер, оттуда смотреть некому. Он достал истёртый точильный камень, принялся править кухонные ножи. Тесак, широкий разделочный нож, хлеборез, сточенный до ширины пилочки для ногтей. Затем достал свой любимый охотничий комплект. Скандинавская заточка бушкрафта требовала особого тщания. Правильный угол, выверенный нажим. В своём роде дзен заточника. Кирилл так увлёкся, что почти забыл про окна дома напротив.