Фанатка - стр. 24
«Держись, Красная Шапочка!»
Она склонилась над сумкой в поисках ручки.
Было сложно писать историю, а не печатать, тем более что Ник смотрел на нее так, будто кинул ей горячую картошку.
– Прошу, не говори ничего маме, – смеется она.
– О чем именно мне умолчать? – спрашиваешь ты. – О волосах? Или о нелепых хипстерских сигаретах?
Она капризно тянет тебя за майку, а ты отталкиваешь ее, будто ей двенадцать лет. Почти так и есть – она ведь еще такая мелкая. А ты так устал. И что подумает Дейв, если ты явишься на первое свидание, приглядывая за своей глупой, нелепо блондинистой младшей сестрой.
– Да пошел ты, Ник, – говорит она.
Она качается. Колышется под светом уличного фонаря.
Кэт вернула тетрадь Нику.
Он натянул щеку языком и улыбнулся:
– Выходит, наш рассказчик – гей… И назван в честь меня.
– Обожаю любовные истории, – сказала Кэт.
Ник пару раз кивнул. И они оба расхохотались.
Кэт вспомнила времена, когда писала вместе с Рен. Они сидели за компьютером, передавая туда-сюда клавиатуру и зачитывая отрывки, пока другая печатала. Кэт всегда брала на себя бо́льшую часть диалогов. У Рен лучше выходил сюжет и общая атмосфера. Иногда Кэт писала все разговоры, а Рен подхватывала, решая, где Баз и Саймон находятся и куда направляются. Как-то раз Кэт написала любовную сцену, а Рен переделала ее в сражение на мечах.
Даже когда они перестали вместе сочинять, Кэт по-прежнему повсюду ходила за Рен и просила помочь ей, если была не в силах заставить Саймона и База хоть что-то сделать, а не просто болтать.
Но Ник отличался от Рен.
Он любил покомандовать и поважничать. И к тому же он был парнем. На таком близком расстоянии синие глаза Ника казались еще ярче, а брови словно оживали. Когда писал, он облизывал губы и проводил языком по верхним зубам.
Что удивительно, он почти сразу нормально воспринял идею о геях. Даже когда Кэт наградила вымышленного Ника густыми черными бровями и фиолетово-синими ботинками.
Настоящий Ник с трудом дожидался своей очереди. Он выхватывал тетрадь из рук Кэт, до того как она ставила точку, – и через всю страницу тянулась полоса от зеленой ручки.
– Подожди, – говорила Кэт.
– Нет, у меня идея, а ты ее погубишь.
Кэт изо всех сил пыталась подражать тону Ника, но собственный стиль так и рвался наружу. Она здорово удивилась, поняв, что Ник тоже ее копирует.
Через несколько часов ее одолела зевота, а история получилась вдвое больше нужного.
– Придется целую вечность перепечатывать, – сказала Кэт.
– Не надо печатать. Мы сдадим в таком виде.
Она взглянула на страницы, перепачканные синими и зелеными чернилами.
– Но это наш единственный экземпляр.
– Поэтому не позволяй своей собаке его съесть, – заявил Ник, застегнул молнию на серой толстовке и дотянулся до потрепанной джинсовой куртки. – Уже полночь. Я должен отметиться, во сколько ухожу.
Стоявшая рядом со столом тележка для книг до сих пор была полной.
– А что делать с этим? – спросила Кэт.
– Оставим девчонке с утренней смены. Пускай вспомнит, что еще жива.
Кэт аккуратно вырвала страницы с рассказом из тетради Ника и, сунув их в свою сумку, последовала за ним по извилистой лестнице. По пути на первый этаж они не встретили ни души.
Находясь сейчас рядом с Ником, Кэт чувствовала себя иначе. Даже не так, как пару часов назад. Потрясающе! Ей больше не казалось, что ее настоящее «я» зарыто под восемью слоями страха и тревоги. На лестнице они поравнялись. Их общение все еще напоминало те минуты, когда они обменивались тетрадью.