Фальсификации истории Великой Отечественной войны - стр. 13

Описывая план вторжения в Англию, я уже говорил, что Гитлер так организовал верховное военное руководство, что не оказалось такого органа, который мог бы консультировать его по вопросам ведения войны в целом и который был бы в состоянии составить план ведения войны. Штаб оперативного руководства вооруженными силами, который теоретически был призван решать такую задачу, играл на практике лишь роль военного секретариата. Он существовал для того, чтобы переводить мысли и распоряжения Гитлера на язык военных приказов.

Но в дальнейшем положение еще более ухудшилось. Отнеся Норвежский театр военных действий к компетенции ОКБ (Главное командование вооруженных сил (вермахта), также применяется сокращение ОКВ – Верховное главнокомандование вермахта) и полностью исключив участие ОКХ (Главное командование сухопутных сил) в руководстве данным театром, Гитлер сделал первый шаг по пути дробления руководства боевыми действиями также и на суше. В дальнейшем постепенно в ведение ОКВ были переданы и все другие театры военных действий. ОКХ остался, в конце концов, ответственным только за Восточный театр военных действий, во главе которого стоял сам Гитлер. Начальник Генерального Штаба сухопутных сил был тем самым отстранен от всякого вмешательства в боевые действия на других театрах военных действий, подобно тому, как командующие двумя другими видами вооруженных сил были отстранены от участия в решении вопросов ведения войны в целом.

Первый из них не имел ни малейшего влияния на распределение сил сухопутной армии между различными театрами военных действий, а нередко не имел даже достаточных сведений о том, какую живую силу и технику получил тот или иной театр. При таких обстоятельствах неизбежны были разногласия между штабом оперативного руководства вооруженными силами и Генеральным Штабом сухопутных сил. А одним из принципов Гитлера и было создавать подобные разногласия, чтобы во всех вопросах его голос был решающим. Такая неудачная организация высшего военного руководства должна была естественно, привести к тому, что оно не справилось со своими задачами.

Переоценка силы своей воли и своего умения имела, далее, своим следствием то, что Гитлер все чаще пытался вмешиваться в руководство нижестоящими командными инстанциями путем отдачи отдельных распоряжений.

Гитлер полагал, что ему из-за его письменного стола все видно значительно лучше, чем командирам на фронте, хотя было само собой понятно, что многое на его оперативной карте уже устарело (между прочим, на его карте отмечались, к сожалению, все подробности). При этом не стоит уже и говорить о том, что он не мог определить издалека, какое мероприятие на месте является правильным и необходимым»^>41.

Конечно, нельзя отрицать, что Гитлер сыграл свою негативную роль в поражениях немецких войск и их союзников. Однако его волюнтаризм не помешал вести не просто успешные, а феноменальные боевые действия с начала Второй мировой войны до зимы 1941, когда Красная армия перешла в наступление. Даже в поражении под Сталинградом и гибели 6-й армии, Манштейн вновь делает крайним Гитлера (фюрер правда также взял вину на себя). Но почему то Манштейн упорно не хочет замечать неоспоримый факт, что советская армия комплексно развивалась, а промышленность, прикладывая максимум народных усилий, интенсивно переводилась на военный лад и совершенствовалась, увеличивая выпуск продукции для фронта. Именно эти два фактора во многом и стали переломными в войне, на фоне «выдыхающейся» германской армии.