Фальшивые императрицы и следователь Железманов - стр. 27

– Сама, им только волю дай, мигом полвыручки прикарманят. А кто именно принес, я, пожалуй, вспомню: представительный такой мужчина, одет хорошо. У нас приличное заведение, цены немаленькие, поэтому к нам голодранцы не ходят.

– Сможете его опознать?

– Думаю, что да.

– Тогда завтра с утра с барышней, которая его обслуживала, придете к городской больнице.

– Зачем? – недоуменно спросила женщина, возражать у нее и в мыслях не было – с властью лучше не шутить, но ей и в самом деле было непонятно зачем. Может, незнакомец еще и является носителем нехорошей болезни? Это было бы крайне неприятно: Клавочка (проститутка, которая обслуживала того господина) была одной из лучших в заведении, ее часто клиенты зовут. Если ей придется лечь в больницу, убытки налицо.

– Опознать надо одного человека.

– А что, он находится в больнице?

– Да. Жду вас завтра ровно в десять.

Женщина кивнула головой.

На следующее утро Зазнаев встречал их у главного входа в городскую больницу на улице Семинарской. Клава оказалась и в самом деле миловидной девицей, на которую профессия наложила только едва заметную печать: раскрашена была не вульгарно, держалась не вызывающе. В принципе можно было принять за модистку или белошвейку.

– Пошли, – приказал Зазнаев и повел женщин в морг. Оказавшись на пороге мертвецкой, девица заколебалась:

– Ой, там что, мертвые? Я боюсь! Можно я туда не пойду?

– Нет, не можно. К сожалению, человек, которого я должен вам показать, убит. Мне надо, чтобы вы на него посмотрели. Не могу же я принести тело к вам в заведение. Боюсь, что ваши клиенты испугаются.

Формулировка была выбрана очень удачно. Репутация заведения для «мамки» была всем, поэтому она первая приложила руку, чтобы у ее сотрудницы прекратилась истерика. Причем сделала это в буквальном смысле слова: она шлепнула девицу по месту, что чуть ниже спины, и приказала:

– Не вопи, иди, куда тебе говорят, покойники, они все равно не кусаются.

Видимо, с дисциплиной в заведении было все в порядке, поэтому барышня прекратила артачиться и пошла за следователем. Опознание прошло без каких-либо инцидентов и результативно: обе жрицы любви уверенно опознали клиента, который был у них четыре дня назад и расплатился злополучной купюрой.

Зазнаев позволил Клаше покинуть мертвецкую и уже на улице начал задавать ей новые вопросы:

– Он ничего о себе не рассказывал?

– Так к нам не поговорить вроде приходят.

– Это я понимаю, но все же напряги память, может, что-то упоминал: откуда, зачем в город приехал?

Еще один шлепок по тому же месту со стороны работодательницы возымел волшебное воздействие на память и сознательность:

– Говорил, что из столицы он, что скучно ему в нашей глуши. Вот, больше ничего не сказывал.

Следующий шлепок уже не помог. Видимо, вся информация была исчерпана.

Становилось ясно, что для раскрытия преступления надо ехать в Питер. Полгода назад перспектива ехать в служебную командировку в столицу Зазнаева бы сильно обрадовала. Он не был петербуржцем по рождению, но прожил в этом городе много лет: родители отдали его учиться в Училище правоведения, кроме того, в Северной Пальмире у Ивана были родные. Родителей он лишился рано, поэтому к своим двум теткам, живущим в столице, относился очень нежно. Да и сам город звал: хотелось погулять по улицам, где ходил юношей, опять зайти в трактирчик, где они, ученики Училища правоведения, иногда пропускали рюмочку-другую. (Вот оно: «Чижик-пыжик, где ты был? / На Фонтанке водку пил»