Фальшивые императрицы и следователь Железманов - стр. 15

– Ты это, не очень много лей, а то на следующую партию не хватит, – неожиданно выступил с руководящим указанием Куляев.

– Не учи ученого, – остановил его подельник. – Давай лучше клади на листы купюры.

– «Катьку» лицом вверх класть аль вниз? – неожиданно вспомнил про портрет императрицы на купюрах Куляев.

– А без разницы, главное, чтобы близко лежали и друг на друга не накладывались, а то белые полоски останутся.

Куляев начал раскладывать денежные знаки; вначале он положил купюру вверх той стороной, где была изображена императрица, но потом перевернул: ему показалось, что Екатерина смотрит на него укоризненно. Когда все денежные знаки были уложены, Дмитрий Васильевич опять побрызгал деньги жидкостью и стал укладывать на них кирпичи. Когда последний кирпич занял свое место, в дверь постучали. Оба подельника вздрогнули.

– Иди посмотри, кто там, если кто нехороший, ну там из полиции, например, то дай знать – начни кашлять, что ли. Если просто чужой, то отправляй его отсюда под любым предлогом, если попытается войти, то тоже кашляй, самое главное – тяни время, – проинструктировал Ивана Дмитрий Васильевич. Тот кивнул, мол, понял, и пошел к двери.

Стук продолжался и звучал очень настойчиво. Когда Куляев открыл дверь, то ему в глаза сразу бросилась форменная фуражка городового. Иван зашелся в кашле, одной рукой хватаясь за грудь, другой за косяк двери, тем самым перекрывая сотруднику полиции вход в помещение.

– Здравия желаю, извиняюсь за беспокойство, но я должен осмотреть помещение, мне поступили данные, что здесь тайная сходка.

– Да помилуйте, кхе-кхе-е-кхе, какая сходка, кхе-кхе, тут и нет никого, – заливаясь искусственным кашлем, хватаясь за грудь и косяк, отпирался Иван. Самое главное – он продолжал топтаться у входа, не давая войти представителю закона. А тот смиренно стоял у двери, терпеливо ожидая, когда приступ кашля пройдет. Однако ничего нельзя растягивать бесконечно: в конечном итоге городовому надоело ждать, он просто рукой отодвинул кашляющего господина и вошел в помещение. Там он строгим взором оглядел окружающее пространство и Дмитрия Васильевича, который смущенно замер у стола с кирпичами.

– Так, чем занимаемся? Запрещенную литературу читаем? – прорычал полицейский.

– Да нет, как можно, мы ничем плохим не занимаемся, – лепетал Дмитрий, вид у него был испуганный, даже жалкий.

– А что тогда людей хоронитесь?

– Да вот мы с Иваном Григорьевичем в картишки переброситься собрались, партию в преферанс. – Из-за спины на обозрение была вытащена колода карт.

– А дома что не играется? – продолжал допрашивать городовой.

– Да у него жена меня терпеть не может, вот и встречаемся здесь, чтобы, значит, того, не вопила, – продолжал лепетать Дмитрий.

Городовой перевел вопросительный взгляд на Кураева, тот от испуга потерял дар речи и только испуганно закивал головой. Затем полицейский подошел к столу и произнес:

– Так, а это что такое? Может, под кирпичами листовки противоправные лежат? – Городовой протянул руку к кирпичу. У Ивана от страха потемнело в глазах, к горлу подкатила волна тошноты. Но когда рука стража порядка подняла кирпич, выяснилось, что под ним ничего не было! Городовой разочарованно опустил кирпич, потом поднял еще один, задумчиво посмотрел на пустой стол, еще раз окинул помещение суровым взглядом, надеясь увидеть какую-либо крамолу, выходящую из-под стола. Но никакой крамолы не было.