Фальшион - стр. 13

..............................................................

Проснулся я от звука женского плача. Голос был тихий и очень горький. Значит, действительно случилась беда. Людям опытным известно, что женский плачь, бывает разным. Значительно различается то, что делается, открыто, нагло, напоказ от такого вот зловещего искреннего рыдания, от которого бросает в дрожь!

Было ещё далеко до рассвета, но спать, когда рядом происходит что-то вызывающее такие звуки, невозможно. Стараясь не наделать шума, я застегнул свой пояс с кинжалом и вышел в коридор. Сразу увидел «терний», дежуривших у двери в комнату леди Колокольчик и обменялся с ними вопросительными взглядами. Они тоже были не в курсе того, что случилось, но, по крайней мере, здесь было всё в порядке – мою нанимательницу охраняли как надо.

Плачь слышался откуда-то снизу. Не будь у меня такого острого слуха, отсюда этот звук можно было бы принять за отдалённое поскрипывание незапертой ставни, которой играет ветер. Но это была не ставня.

Комнаты постояльцев в этом трактире располагались на втором этаже. На первом был уже упомянутый общий зал, кухня, помещения, где проживала семья трактирщика и комнаты слуг. Кажется, звук шёл оттуда, где помещался вдовый хозяин с дочерью.

Я уже говорил, что хозяйская дочка нередко ночевала не в своей постели, а у кого-нибудь из постояльцев. Случалось, таким постояльцем бывал я сам, так что это вовсе не поклёп на честную девушку. Могу сказать о ней в этом смысле только хорошее! Правда, служанка Марта более опытная и щедрее оделена телом, но малышка Лиз, дочка хозяина, милее, нежнее и обладает оригинальной фантазией.

Сегодня всё было по-другому. Лизхен то ли пребывала не в настроении, то ли решила сделать перерыв, но эту ночь она провела в своей комнате. Однако теперь она не спала, а плакала, обнимая труп отца, лежавшего в луже собственной крови с перерезанным горлом…

– Кто это сделал? – спросил я у жмущихся друг к другу полуодетых кухарок, видимо тоже разбуженных звуками плача.

– С-служанка новая! Ильзе её зовут!.. – ответила мне белая, как мука и трясущаяся, как студень толстая тётка, известная на всю округу мастерством печь отменные булочки. – Катти видела, как она выпрыгнула в окно с ножом в руке.

Катти оправдывала своё имя тем, что была похожа на тощую драную кошку, но покойный хозяин ценил её за умение сварить кашу из топора, а из старого петуха сделать отменное куриное блюдо, которое удовлетворит самый придирчивый аристократический вкус.

– Ага, точно – видела! – подтвердила Катти голосом, который выдавал её пристрастие к хозяйской бражке. – Я тут шла, э-э, до ветру, смотрю дверь в комнату хозяина приоткрыта, ну я и заглянула, а там!.. Сидит эта тварь у него на плечах, сама голая, а глаза у неё горят, как у дикой кошки! Но это что! В руке-то у неё нож, да не такой, как у честных людей, а на косу чёрную похожий. И ведь что самое чудное – хозяин ей, как будто сам горло подставляет, а у самого-то рожа блаженная, как у кота перед случкой! Я ни сказать, ни пикнуть даже не успела, как она его сердечного по горлу полоснула, потом на меня зыркнула, зарычала и шасть в окно, только её и видели! А хозяин… Он быстро кончился – потрясся немного, побулькал и замер. Я вижу, ему уже ничем не помочь, так побежала сначала за Дорой, а потом мы уже вместе сказали Лизхен…