Фабрика поломанных игрушек - стр. 27
Зарёванное лицо перед ним, невинные глазки в обрамлении слипшихся ресничек отметали любой дурной умысел.
Вениамин вздохнул. Стало жаль девушку просто по-человечески, обида ушла, уступив место совестливости. Подумал, что на Мёртвое море и он бы не отказался съездить.
Повернулся и придвинулся стулом ближе, протянул руки, положил Марии на плечи, успокаивая:
– Ладно тебе! Не расстраивайся, я пошутил. Но как же мы будем искать твоих родственников? – интерес к наследству иссяк бесповоротно. Щербаков увидел перед собой обычную гражданку – потерпевшую, каких в стране тысячи, каким помогал каждый день, работая на территории и здесь, в главке.
Мария пожала плечами. Закрыла ладошками глаза, согнулась, упёрла локти в колени, но всхлипывать перестала.
– Вот так да… – Вениамин задумался, почесал макушку. Похоже, дело упростилось. Если сообщить генералу, что она никто, так и вовсе забудут, разрешат материал списать в архив. Но что-то неприятное коробило по душе. Девушка права. Как-то это гаденько получается: если графиня – стараемся, ищем, а просто девушка, так иди себе с Богом, жива-здорова – не мешай работать. Всё же решил долг милиционера выполнить до конца, быть беспристрастным: – Ну хоть что-то ты помнишь? А в Тель-Авиве что делала?
Девушка подняла лицо от ладоней, помотала головой и неожиданно затараторила:
– Конечно, помню, что делала, конечно, – в голосе зазвучала обида, она с отвращением передёрнула плечами, – что похищенные девушки делают в рабстве? Может, пирожными с мороженым объедаются? Неужели непонятно? Эти мерзкие физиономии, они так и стоят у меня перед глазами, грязные волосатые ручищи под юбку лезут. Фу… Каждую ночь приходят во сне, подкрадываются, окружают, болтают на своём мерзком языке, начинают лапать… А потом вроде ссора, звон посуды, крики, что-то случилось – очнулась в больнице, даже не знала, где я.
– Так, может, ты в Израиле и родилась? Упала с велосипеда и головой стукнулась? Там же бывших русских полно.
– Не… я помню, что в Ленинграде жила, друзья – все русские. В центре – река большая, мосты…
Щербаков горько вздохнул и покачал головой.
– Пойду начальству доложу, – подытожил он с грустью и вышел из кабинета.
Выслушав подчинённого, Червонцев недовольно засопел, тоже задумался. Было видно, что с пропажей графского титула ему стало немного спокойней, предложил:
– Может, её к врачу? Положить в наш госпиталь. Пусть доктора сначала разберутся – может, у неё крыша поехала? Подлечат и… – умолк, задумался.
– Виктор Иванович, – встрял Щербаков, – так, может, и криминала никакого нет? Поехала девушка за границу на отдых. Упала там головой, потеряла паспорт, пролежала без сознания в коме, а все ужастики про похищение ей приснились. Создадим материал и откажем в возбуждении уголовного дела, скинем в архив.
Червонцев недовольно нахмурил брови:
– Не… как-то некрасиво получается. Генерал сказал, что похитили – значит, дело возбуждать и расследовать! – Неожиданно накинулся на подчинённого: – А ты что, должность новую получил, звание на днях присвоят, а голова так и не варит? Привык бумажки развозить! Скоро уж двадцать лет, как в ментовке служишь, а всё не знаешь! Ориентировку дай, свяжись с розыскным подразделением. Где девушки пропадали? Сфотографируй её, разошли фото по районам, повози по городу, успокой – может, свой дом узнает – там родители живут. Сведения по крохам собирай – тогда что и прояснится! Давай иди, не мешай работать!