Фабрика игрушек - стр. 2

Макс готов делать кровавую работу за всех. Да, ничего, пускай отдохнет, надо и Юре пройти курс молодого бойца. Садюга уступил неохотно, но подчинился, вложил свой нож в руку Парамоше.

Юра знал, что придется через это пройти, что придется убивать. Сейчас за ним внимательно наблюдали товарищи, Федя с Максимом, Серафима и, что самое ужасное, совсем молодая девушка, которую он должен зарезать. Не выстрелить откуда-нибудь с чердака, а вот так – ножом по горлу! Уж лучше бы этого противного старика. А то – молодая, красивая девушка. Никакая она не красивая, она же страшная, сказал сам себе Юра, глазищи выпучены, рот залеплен пленкой…

– Что дрожишь, будто кур воровал? – усмехнулся Макс. Он протянул длинную руку и неожиданно сорвал скотч с лица девушки.

– Пожалуйста, – сразу же заговорила она, заглядывая Юре в глаза, – пожалуйста, не убивайте меня! Я все сделаю! Я так жить хочу!

Юра бы не оплошал, просто его опередили.

Выстрела никто не услышал, только легкий щелчок – у Серафимы пистолет был с глушителем. На лбу несчастной девушки, в самом центре, возникло темное пятнышко, и голова ее с некрасиво раскрытым ртом откинулась на спинку стула. Все трое парней уставились на Серафиму. Она не опустила руку с пистолетом, ствол только немного сместился, и теперь линия прицела упиралась в голову Парамоши.

Сейчас на лбу его появится такая же темная клякса – и прощай Юра Волков! Он не испугался. Он проиграл, просто проиграл! Как опытный укротитель слот-машин Юра хорошо знал это ощущение проигрыша, и Фима с ее пушкой ничем не отличалась от игрового автомата.

– Гильзу надо найти, – будничным тоном сказала Фима, пряча оружие в плечевую кобуру.

– А пуля? – резонно спросил Максим.

– Парамоша пусть голову отпилит, мы ее с собой заберем.

Как Серафима поступила в томский мединститут, это отдельная история. Но она поступила, и уже училась на третьем курсе, когда с ней случилось это. Давно это было, почти шесть лет назад, однако она помнила все в подробностях.

В дождливый, осенний вечер Серафима стояла на остановке, ждала автобус. В ее дорожной черной сумке лежали все ее вещи – комнату, которую она снимала, пришлось срочно освободить, и на время она собиралась поселиться у подруги.

Подвернулся частник, и Серафима беспечно села в машину, забросив сумку на заднее сидение. Она с удивлением взглянула на водителя, только когда тот проехал нужный поворот.

– Не сюда, – сказала она.

Водитель остановил свой «жигуль» у тротуара, вечерняя, залитая дождем улица выглядела совершенно пустынной. Парень медленно повернулся, и Серафима поняла, что у нее проблемы. При свете уличного фонаря она могла достаточно хорошо разглядеть лицо попутчика: глазки злые, подпираемые массивными небритыми скулами, в нехорошей ухмылке блеснули два золотых зуба. В руке у парня оказался нож. Фима машинально посмотрела на руку и отметила, что безымянный палец на ней отсутствует, а на других пальцах наколки в виде перстней. Он заговорил, ощутимо пахнуло водочным перегаром, но главное, его голос – с характерной охриплостью – голос бывалого обитателя тюрьмы.

Они поехали к нему домой. В тот период Серафима уже три месяца посещала секцию каратэ, но она реально оценивала свои шансы, и позволила привезти себя в квартиру. Это оказалась двухкомнатная холостяцкая берлога, в которой, похоже, никогда не вытирали пыль и не мыли полов.