F20. Балансировать на грани - стр. 9

Вырвавшийся изо рта смешок получается нервным. Кто бы мог подумать, но я никогда не был столь популярным – в том числе и у противоположного пола – до того, как стал «психом». Ирония судьбы: мне никогда не было до этого так мало дела, как теперь – когда я стал «психом».

Резко становится тихо – я даже вздрагиваю от неожиданности. Кто-то выключил музыку. Затем слышатся крики, топот, грохот и снова крики. Женский визг. Я вскакиваю с края ванны, на который опирался, и спешу в коридор, прислушиваясь к звукам истерики. Возле бассейна полукругом рассредоточилась куча народа, каждый кричит что-то нечленораздельное с общим смыслом: кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!

Протиснувшись вперёд, я вижу бледную как простыня девочку лет восьми, неподвижно лежащую на земле. Над ребёнком сидит мужчина и пытается делать массаж сердца, а точнее неистово давит на грудь, отчего детские хрупкие рёбра должны вот-вот треснуть.

– Лёгкие очищали? – кричу я.

Никто не отвечает.

Спрашиваю ещё раз и ещё. Люди либо в панике ничего не соображают, либо специально игнорируют меня. Вероятнее всего, второе. В толпе вижу ту самую девушку, которая так неуклюже пыталась извиниться за всё наше общество. Быстро подхожу к ней.

– Лёгкие очищали? – выпаливаю на одном дыхании. Видя, что она не понимает, добавляю: – На живот ребёнка переворачивали?

– Нет, кажется, нет, сразу…

В следующую секунду я уже рядом с девочкой.

– Я врач, – уверенным, не терпящим возражения голосом сообщаю свой статус, отстраняя недоспасателя. И тот, хоть и прекрасно знает «врача», слушается командного голоса. – Все замолчите! – кричу, проверяя пульс. В такие моменты я перестаю себя контролировать. Включаются рефлексы, выработанные за годы учёбы, а точнее: спасти жизнь, чего бы это ни стоило. Я переворачиваю ребёнка на живот, открываю рот и пытаюсь вызвать рвоту. Несколько надавливаний на грудную клетку, и ещё раз. Вытекает только вода. Чёрт! Никаких изменений. Возвращаюсь к массажу сердца и искусственному дыханию.

Так тихо. Кажется, люди перестают дышать, а может, это я ничего не замечаю, преследуя единственную цель. Девочка не шевелится, пульса нет. Стараюсь работать так быстро, как только умею. К счастью, руки помнят, что и как нужно делать. Если бы я не знал анатомию, сказал бы, что команды мозга не требуются. Автоматом одно за другим проделываю действия необходимой первой помощи утонувшему. Делаю то, чему когда-то собирался посвятить свою жизнь – помогаю.

– Бесполезно, – обречённо вздыхает кто-то минут через десять.

– Где её мать?!

– Утонула девочка.

Но еле различимый, медленный пульс появился, и я не собираюсь отступать. Ещё через десять минут девочка закашливается, её начинает тошнить, и это прекрасный результат. Кажется, я впервые за последние полчаса выдохнул.

– Кто-нибудь вызвал скорую? – тут же спрашиваю, понимая, что прошло слишком много времени, и карета должна давно прибыть.

– Я вызвала сразу же, – отзывается та самая девушка, на мой взгляд, самая адекватная из всей толпы.

– Тогда где она? – рявкаю я. – Дайте одеяло или куртку, что-нибудь! Ребёнка нужно согреть.

– Евочка! – раздаётся истошный вопль женщины, бегущей через двор к месту чуть было не случившейся трагедии. Следом доносятся звуки сирены.

Я кутаю ребёнка в одеяло, растирая посиневшую кожу, когда чувствую, что меня грубо дёргают за кофту и пытаются отпихнуть: