Эзлин. Прикосновение тени - стр. 24

Малахи покачал головой. Странная смесь грусти и презрения отобразилась на его лице.

– Она оказалась слаба. Наверное, большое количество увиденных ею смертей не прошло для нее бесследно. Вы, наверное, лучше меня знаете, что ваш дар может сотворить с человеком. Как он меняет его.

Я кивнула. Мой дар отделял меня от людей. Я чувствовала это. Предсказывая смерть, я всякий раз выступала чудовищем и спасительницей одновременно. Я заглядывала в бездну вместо этих людей и рассказывала им, как избежать падения. Но делая это, я сама раз за разом спускалась немного глубже.

– Ваша предшественница лишила себя жизни. Боги благословили ее уникальным даром, но она была недостойна его.

От этих резких слов я судорожно сглотнула. Сестра Катерина, конечно, согласилась бы с Малахи, но я не чувствовала ничего, кроме жалости к провидице смерти, которая жила при этом дворе до меня.

– Дворцовая часовня, – невозмутимо продолжал Малахи, словно мы только что болтали о погоде. Он указал на небольшое серое здание, стоявшее рядом с главным крылом. – Здесь мы позднее соберемся для утренней молитвы.

Я почти не обратила внимания на церковь с разноцветными витражами и небольшую башню. Вместо этого мой взгляд остановился на отвесных скалах позади нее. Сбросилась ли моя предшественница с одной из них? Лично я бы закончила свою жизнь в этом пугающем месте, где все, казалось, тянется ко дну ущелья, именно таким способом.

– Давайте осмотрим конюшни. Я хочу вам кое-что показать, – предложил Малахи, быстро шагая дальше.

Навстречу попался паренек, держа в руках два полных и опасно покачивающихся ведра воды. Завидев нас, он быстро опустил голову и поспешил дальше. Стайка кур важно расхаживала по небольшой гравийной дорожке. Они выглядели менее напуганными. Их кудахтанье сопровождало нас до продолговатого здания, залитого золотистым светом от первых лучей полуденного солнца. В нос ударил запах соломы и конского навоза, и уже издалека слышались топот и цоканье копыт.

Мы вошли через широко раскрытые ворота сарая и миновали стопки отполированных седел, охапки сена и лошадиные загоны. Животные с любопытством вытягивали шеи нам вслед. Возможно, они надеялись на морковку или яблоко. Каждый из них являлся благородным скакуном с блестящей шерстью и настороженными глазами. Малахи остановился перед здоровенным черным жеребцом с навостренными ушами, подозрительно взиравшим на меня.

– Это Шторм – самый быстрый конь при дворе. Но он позволяет ездить на себе только мне.

Выражение лица Малахи ясно свидетельствовало, что он гордится этим. Шторм наверняка был так же опасен, как и моя огненная птица. И его жеребец еще долго будет здесь после того, как не станет Икара. Я содрогнулась при мысли о летнем солнцестоянии – дне, когда мне придется расстаться со своим верным спутником.

Икар погибнет от моей руки, как того требует традиция. Это знак смирения, жертва, которую мы, провидицы смерти, должны принести богам. Эта дата казалась далекой, однако до ужасного события оставалось не больше двух месяцев.

– Прекрасное животное, – похвалила я, наблюдая, как Малахи кормит жеребца пучком сена.

– Невероятный, правда? Я сам его объезжал. И скажу я вам, это не шуточки – приручить дикое животное.

Словно в подтверждение этих слов Шторм пронесся по проходу между стойлами, взметнул солому, и дверь в конюшни со скрипом захлопнулась. Жеребец запрокинул голову и стал нервно расхаживать туда-сюда.