Ёжики в тумане - стр. 3
Внезапно ему стало не по себе, и дело было не в мыслях о Харакири. Что-то иное. Чувство, словно земля вот-вот разверзнется. Он побледнел, сердце заколотилось, а взгляд, будто магнитом притянуло к стоящему на краю площади высокому тощему человеку в белом плаще.
Вот кто вызвал в душе смятение!
Мужчина смотрел не на толпу – Андрей был в этом уверен, – он пялился на него! Его глаза навыкате целились как пистолеты, метко. Но отчего так сердце колотилось, и почему невыносимо хотелось бросить чёртов транспарант, осенить себя крёстным знамением и бежать, бежать? Ну, смотрит этот тип, подумаешь какое дело; ну высокий он очень, голова – туго обтянутый кожей череп. И что тут такого? Тип странный? Это не повод для беспокойства. А вот глаза… Неожиданно Андрей вспомнил огромного белого таракана. У той твари были такие же глаза!
– Эй, на что ты так уставился? Будто призрака увидел.
Андрей часто заморгал, посмотрел на Харакири.
– Что?
– С тобой всё нормально? Бледный ты какой-то.
Он покосился в сторону, где стоял мужчина в плаще, но того уже не было. Исчез! Исчез, ну и слава Богу. Андрей облегчённо выдохнул и изобразил на лице улыбку.
– Всё нормально, Харакири.
Когда митинг закончился, они получили гонорар и отправились на другое мероприятие – на митинг против кандидата в депутаты Быкова О. П. Андрей быстро выкинул из головы образ того странного типа, внушил себе, что глаза, как у чудовища из пьяного бреда, ему почудились, и выкинул. В конце концов, ничего ужасного ведь не произошло. Осадок неприятный остался, но это пустяк.
К двум часам митинг закончился. Андрей и Харакири зашли в кафе, взяли чай, бутерброды и эклеры. Андрей обратил внимание, что подруга за последний час произнесла от силы пару фраз. Она была непривычно задумчивой и грустной.
– Что с тобой? – участливо поинтересовался он, помешивая ложечкой чай. – Ты сама не своя.
Харакири вздохнула, откусила кусочек от эклера и уставилась в окно, за которым по проспекту мчались автомобили.
– Устала я, – ответила она после долгой паузы. – И усталость какая-то непонятная. Старческая что ли… Недавно смотрела передачу про спортсменов инвалидов, и я этим людям завидовала. Они стремятся к чему-то, борются. Без рук, без ног, в колясках инвалидных, а жизни в них в сотни раз больше, чем во мне. От них сияние исходит. Не думай, Андрей, у меня и в мыслях нет жалеть себя. Я на себя злюсь. Сама ведь когда-то забралась в какие-то дебри, из которых теперь никак выбраться не могу. Да я и не пытаюсь. Мне всего двадцать три, а я уже не в состоянии вспомнить фамилии своих одноклассников, лица учителей. Раньше мечтала побывать в Тибете, только об этом и думала… теперь не мечтаю и не думаю. Я чувствую себя старой, Андрей. И такое ощущение, что мне недолго осталось.
– Это ты брось! – он накрыл ладонью её ладонь. – Всё у тебя будет хорошо, только не готовь и не ешь больше свои плюшки.
– Дело не в плюшках, Андрей, – она всё ещё глядела в окно. – Не только в них. Неделю назад я сознание потеряла. Заныло что-то в голове, и я грохнулась на пол. А вчера это повторилось.
Андрей ошарашенно откинулся на спинку стула.
– Тебе к врачу нужно!
– Не хочу никаких врачей.
– Ну и дура! – вспылил он.
Харакири улыбнулась.
– Пускай всё идёт своим чередом. Меня не пугает, что в моей башке опухоль, ну, или какая-нибудь другая хрень. Меня пугает, что я никто, пустое место. Ничего не изменится, если меня не станет, абсолютно ничего. Знаешь, есть ведь люди-океаны, люди-моря, реки, озёра, лужи, плевки… А я – человек-пустота. Но я не хочу, не хочу больше быть такой. Вот сегодня мы с тобой ходили на митинг в поддержку Быкова О. П… Что нам мешало навести о нём справки, узнать, кто он такой? В интернете ведь любую информацию найти можно. Но нет, вместо этого мы за гроши попёрлись слепо его поддерживать. А если бы задумались, навели бы о нём справки, может, мы уже не были бы пустыми местами? Может, в пустоте этой какой-нибудь островок возник бы? Я уж не знаю, сколько мне осталось, но одно знаю точно – время у меня ещё есть. Не хочу уходить ни кем, не желаю больше быть двадцатитрёхлетней старухой, которой и вспомнить-то нечего… Не хочу больше завидовать спортсменам инвалидам. Время ещё есть.