Ежевичная водка для разбитого сердца - стр. 18
В тот раз, когда мы читали газеты февральским утром в воскресенье, и, подняв голову, я вдруг увидела, что он смотрит на меня. Он улыбался, и его голубые глаза сияли теплым, обволакивающим светом. «Ты самая красивая женщина, которую я видел в жизни», – сказал он мне, после чего спокойно вернулся к чтению. Оттого, что мы были вместе уже четыре года, и оттого, что, если говорить объективно, я никогда не была самой красивой женщиной, которую он видел в жизни, мое сердце как будто растаяло в груди…
– Ты играешь во «в тот раз, когда»? – спросил меня Никола.
– Что?
– Ты витаешь в облаках и улыбаешься ностальгической полуулыбкой.
– Я…
– Не играй во «в тот раз, когда». Это вредно.
– Опасно для жизни, – подхватила Катрин.
– Что это за игра «в тот раз, когда»?» – спросил Ной.
Я взяла стакан с вином.
– Боже мой… я в самом деле так предсказуема, да?
– Просто мы тебя знаем, вот и все.
Я снова захлюпала носом:
– Ну да, но меня уже достало… Мне кажется, я вот уже десять дней играю в скверном фильме.
– Ну и отлично, играй – не жалуйся, – сказала Катрин. – Вот бы мне сыграть в фильме, хоть скверном.
Я чуть улыбнулась, благодарная ей за эту шутку, так удачно разрядившую атмосферу.
– Все верно… я кажусь себе такой… скучной. Такой банальной. Все это дерьмо так… банально. Это моя несчастная любовь, но… это так мелко, так предсказуемо. То, что я делаю – горюю, страдаю, самобичуюсь, пью, как все бедолаги, которых бросили.
– Никто не просит тебя быть оригинальной, Жен.
– Да, я знаю.
Я не стала упрямиться. Даже недостаток оригинальности моего горя страдал недостатком оригинальности.
– Играй же, – поторопил меня Никола. Я сложила «visières»[22], зацепившись за S Ноя, который в конце концов выставил «saga» (сага – откуда он знает такие слова?)
– Пятнадцать плюс пятьдесят – шестьдесят пять, – подсчитала я. – Мелочовка.
– Ладно тебе, – замахала руками Катрин. – Давай-ка без ложной скромности, а?
– Имею право, у меня несчастная любовь.
Катрин открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг передумала.
– Имеешь – до конца недели, – сказала она. – Потом – финита, ясно?
– Оки…
Она обняла меня за шею и звонко поцеловала. Я еще не знала, как выразить им свои чувства, потому что была не с силах произнести хоть одну вокабулу с позитивной коннотацией, но моя признательность не имела границ. Я знала, что и они это знали, и что ни Катрин, ни Никола не ожидали, что я не сегодня-завтра рассыплюсь в благодарностях. Меня захлестнула любовь к ним и к Ною, который уверял, что ему нисколько не мешает мое присутствие, и складывал такие слова, как «сага».
Это была первая положительная эмоция за десять дней.
Остаток уик-энда прошел для меня в приятном, слегка подвешенном состоянии. Мне казалось, что я под морфием, что живу только наполовину, – и это было хорошо. Я никуда не выходила до понедельника, смотрела мультики с Ноем, играла в скрэббл с Никола, репетировала с Катрин дебильные тексты из телесериала, где она получила маленькую роль проститутки. («Я продаю то, что ниже пояса, ясно? Остальное off the market[23]». «Приглашение к содомии», – заявил Никола. «Что такое содомия?» – спросил Ной. «Провинция в одной стране». – «А что значит офф-де-маркетт?» – «Это ее столица». – «Ну-ну, – сказала я. – Хорош ты будешь, когда твой сын скажет в классе, что отец возьмет его с собой в столицу Содомии. Су-у-уупер-папаша, Нико». Катрин призвала нас всех к порядку, щелкнув пальцами с вульгарным видом – не выходя из образа.)