Эйна из Третьей зоны. Трава на асфальте - стр. 16
Но когда меня разглядел Большой Туган, стало совсем плохо. Он выжидал момент, когда рядом окажутся его друзья, и начинал приставать ко мне: толкал, отбирал сумку, бил. Не сильно, но всё равно было очень обидно. Больше всего мне не нравилось даже не то, что у меня на плечах потом оставались синяки – это я могла вытерпеть, – а то, что я теряла драгоценное время. Большой Туган не давал мне спокойно читать перед началом уроков и на переменах. Потому я и захотела ему отомстить. Когда я придумала эти фальшивые письма, я даже не ожидала, что всё так изменится. Я думала, что смогу отвлечь новыми переживаниями только Валиту. Но Большой Туган тоже заинтересовался выдуманной поклонницей и сразу изменил отношение ко мне.
А когда это увидели его друзья, они просто стали воспринимать меня как ещё одного товарища. Не девочку, нет. Для этого я слишком по-мальчишески выглядела. Они просто приняли меня в свою компанию. Весело здоровались со мной, после уроков мы все вместе выходили из школы и часть пути шли рядом, пока я не сворачивала на свою улицу. Иногда они даже поддразнивали меня, но как-то совсем не обидно. Например, предлагали постричься очень коротко, чтобы «стать настоящим пацаном» и ходить с ними на уроки телесного здоровья. Они там часто играли в мяч, а девочки, которые занимались отдельно, делали только скучные упражнения для улучшения фигуры.
На переменах мальчишки часто просили мои тетради, чтобы списать домашнее задание, а я легко соглашалась. Меня не волновало, что они не хотели сами заниматься и готовиться к выпускным экзаменам. Это их дело, не моё.
В компании Большого Тугана было ещё четверо парней. Двое – совсем тихие, невзрачные, с похожими именами, я их даже путала: Питан и Патан. Рядом с Большим Туганом они держались робко, как будто побаивались его, и со мной разговаривали редко. Другие двое, Альвин и Сармат были лучшими друзьями Большого Тугана. Раньше они с интересом наблюдали, как он меня колотит, а теперь с таким же интересом разговаривали со мной, потому что я стала «одной из них».
Альвина я немного стеснялась. Его отец тоже был начальником, как и отец Большого Тугана, и Альвин слишком часто это упоминал. Например, если приходил в школу в новом красивом свитере, и кто-то из ребят спрашивал, откуда обновка, Альвин с гордостью говорил, что у отца на работе была выдача вещевых премий всем руководителям. Но смотреть на Альвина мне очень нравилось, хоть я и старалась делать это незаметно. Внешне он сильно отличался от своих друзей: его лицо было не грубым, не широким, как у многих других, а каким-то тонким, что ли. Я иногда думала: вот если бы он отрастил длинные волосы, его принимали бы за красивую девушку. Но сказать это вслух я бы никогда не решилась: он бы смертельно обиделся на такое.
Сармат казался мне более простым, понятным. Разговаривать с ним было легко и интересно. Иногда мы уходили из школы вдвоём, потому что другие ребята оставались после уроков переписывать контрольные, а Сармат, как и я, учился хорошо, писал все работы с первого раза. Конечно, я ему сказала – как и Большому Тугану, – что меня могут наказать, если увидят на улице с посторонним. Он кивнул:
– Понял. Сделаю вид, что мы не вместе, если кто-то появится.
Но в рабочие дни в городе было безлюдно, и мы никого не встречали, пока шли до последнего перекрёстка перед приютом. По дороге Сармат рассказывал, что мечтает стать мастером, как его отец. Сразу после экзамена на зрелость, если хорошо сдашь все предметы, можно поступить на курсы мастеров. Сармат спрашивал, пойду ли я тоже на эти курсы.