Эй, Нострадамус! - стр. 22
– Как это случилось?
– Полицейские говорят, он не мучился. Ни предупреждения, ни боли, ни страха. Только его больше нет.
Попробую зайти с другой стороны. В день кровопролития Шерил опоздала в школу. Накануне вечером мы ругались по телефону, и когда, во время химии, я увидел, как ее машина подъехала к школьной стоянке, я встал и, даже не спросив разрешения, вышел из класса. Мы встретились у ее шкафчика и продолжили разговор о том, что пора уже рассказать всем о нашей свадьбе. Резкий разговор. Те, кто нас видел, скажут потом, что мы кричали друг на друга.
Мы договорились встретиться в полдень в столовой. Остаток утра уже не имел для меня значения. Позже, когда началось следствие, школьники и преподаватели в один голос утверждали, что я выглядел: а) озабоченным, б) рассеянным и в) будто бы что-то замышляющим.
Когда раздался звонок на обед, я сидел на уроке биологии, глухой к словам учителя. Глухой, потому что, открыв для себя секс, больше не мог ни на чем сосредоточиться.
Кабинет биологии был дальше всех от столовой: тремя этажами ниже в противоположном конце здания. По пути я остановился у своего шкафчика, бросил туда книги, словно ненужный мусор, и хотел было идти дальше, как меня вдруг поймал за руку Мэтт Гурский, модник из «Живой молодежи».
– Джейсон, нужно поговорить.
– О чем, Мэтт? Мне сейчас некогда, я спешу.
– Некогда обсудить судьбу своей бессмертной души?
Я смерил его взглядом:
– Даю тебе ровно шестьдесят секунд. Время пошло.
Он пригладил безупречно уложенные волосы.
– Мне не нравится, как ты со мной…
– …Пятьдесят три, пятьдесят две, пятьдесят одна…
– Хорошо. Что происходит между тобой и Шерил?
– Происходит?
– Да. Мы знаем, что вы занимаетесь, то есть занимались…
– Чем занимались?
– Сам знаешь. Этим.
– Этим?
– Перестань отнекиваться. Мы сами все видели.
Я вообще-то крепкий парень. И уже тогда был неслабым. Схватив Мэтта левой рукой за горло, я оторвал его от пола и стукнул головой о дверцу шкафчика.
– Послушай, ты, жалкий, назойливый таракан… – Я бросил его на пол и навалился сверху, намертво прижав коленями к полу. – Если ты посмеешь еще раз хотя бы подумать, что ты или другие бесполые члены твоей шпионской команды могут навязывать мне свою пустую мораль, – удар в лицо, – я приду ночью к твоему дому, разобью трубой окно в твоей спальне и этой же самой трубой раскрою твое самодовольное свиное рыло. Надеюсь, я понятно выразился? – спросил я, поднявшись, и пошел к столовой.
Я взбирался по лестнице, но не чувствовал под ногами ступенек, как будто шел по багажной ленте в аэропорту.
Я добрался, наверное, до середины второго этажа, когда услышал звуки, которые принял вначале за взрывы хлопушек. Ничего удивительного: на носу Хэллоуин. Потом мимо меня пробежали двое десятиклассников, а за ними – уже целая толпа толкающих друг друга школьников. Одна знакомая девочка, Трейси, которая с восемьдесят первого года развозила газеты по моей улице, крикнула, что трое парней в столовой расстреливают ребят. Она побежала дальше, а у меня перед глазами встали кадры из фильма «Гибель “Посейдона”» – лица героев, когда они поняли, что лайнер переворачивается; разбитые бутылки из-под шампанского; ледяные фигурки лебедей; люди, падающие в холодную воду…
Включилась пожарная тревога.
Расталкивая толпу, я рванулся по лестничному пролету. Походя я оцарапал руку о шершавую стену, расписанную в веселые тона какого-то отдаленного райского уголка. Звон пожарной сигнализации долбил по голове.