Extremes. На пределе. Границы возможностей человеческого организма - стр. 8

Вертолет «Си кинг» тоже спешил на выручку, но даже при скорости более 160 километров в час ему требовалось не менее шестидесяти минут, чтобы добраться до места. Столько же, если не больше, продлится полет до ближайшего многофункционального медицинского центра в крупной больнице в Тромсё.

Попав в ледяной капкан, Анна долго металась, отчаянно пытаясь вырваться. Но через сорок минут силы оставили ее. Переохлаждение достигло уровня, когда мозг перестает функционировать и входит в состояние комы. Еще немного, и от гипотермии остановится сердце.

Прошло еще сорок минут, когда подоспели городские спасатели, вооруженные мощными остроконечными лавинными лопатами, и сумели наконец пробить брешь в толстом льду.

Сингстад, возглавлявший команду лыжников с вершины, был в отчаянии от собственного бессилия. Он не сомневался, что на поверхность извлечен труп. Прошло восемьдесят минут с того момента, как девушка ушла под лед, ее тело обмякло, кожа посинела. Анна не дышала, пульс не прощупывался.

Далее начинается то, что мы называем «временем отключения», – период с момента остановки сердца до временной точки, когда еще возможно восстановить кровообращение и дыхание. В этом интервале времени начинается процесс умирания. Происходит «поломка» – это слово тут вполне уместно: нарушается физиология и прекращаются все процессы поддержания жизни. Когда у пациента внезапно останавливается сердце, вы как врач понимаете: гибнет неповторимый мир – и отчаянно надеетесь отбить у хаоса хоть какую-то его часть. Признаюсь, ощущение ужасное.

В отделениях экстренной медицинской помощи знают, что если человек поступает позднее чем через несколько минут после наступления клинической смерти, он почти наверняка умрет или останется инвалидом. Мои первые шаги на врачебном поприще пестрят такими эпизодами: я бегу среди ночи по больничному коридору, получив сигнал об остановке сердца. Сначала противный визг пейджера, а потом, сквозь шум помех, встревоженный голос, напоминающий, что нужно спешить. Тяжелые это воспоминания. Из многих тысяч пациентов, у которых в течение года случается остановка сердца, лишь единицам удается потом выйти из больницы. И всякий раз результаты наших усилий выглядели столь ничтожными, что я впадал в глубочайший пессимизм по поводу всех этих неотложных вызовов. Однажды старший ординатор, видя мое отчаяние после очередной неудачной попытки, положил мне руку на плечо. «Какая это, к черту, реанимация, – сказал он. – Так, пляски вокруг умирающего».

Итак, когда медики у подножия норвежских гор принялись реанимировать бездыханное тело Анны, попытка казалась обреченной на провал. Сердце девушки давно остановилось, пульса не было дольше, чем у любого пациента, к кому я когда-либо спешил по больничным коридорам. Температура тела упала по сравнению с нормой на двадцать с лишним градусов.

Турвинд настоял, чтобы реаниматологи не прекращали усилий. Лишь к восьми часам вечера, через полтора часа после падения в ледяную воду, Анна оказалась на «Си кинге». На борту спасательного вертолета, летящего над норвежскими просторами, началась отчаянная борьба за спасение жизни девушки. Реанимация – это высокое искусство даже в идеальных условиях. А что уж говорить о вертолете с его теснотой, грохотом и тряской: трудно выдумать менее подходящее место для такой тонкой работы.