Европейское турне - стр. 44

Отмывшись и с превеликим наслаждением переодевшись в чистую одежду, положенную лакеями на стул рядом с ванной, долго расчёсывал голову частым гребнем, вычёсывая вшей и гнид. Потом пришёл черед персидской ромашки[93]. Вывести живность окончательно удастся разве что через несколько дней. Неприятно, ну да не привыкать – даже в актёрскую бытность приходилось ловить на себе мигрантов, и это несмотря на гигиену. Потом политика с трущобами, война. Словом, вши стали неприятной, но практически неизменной частью жизни.

Одежда явно с чужого плеча, это понятно. Успел переслать Леблану документы, награды и архивы – уже хорошо. С одеждой же получилось скорее забавно – ну кто знал, что прусским спецслужбам присуща такая мелочная мстительность? Притянули за уши какие-то замшелые, но до сих пор не отменённые законы и постановления, и в итоге его гардероб оказался под арестом. Причём с казуистической[94] формулировкой, что он сам должен её забрать – это при запрете на въезд в Пруссию.

– Его величество ожидает вас к столу, – известил пожилой осанистый лакей, вошедший в комнату с чрезвычайно важным видом. Или не лакей, а какой-то служитель более высокого ранга? Чёрт их разберёт. Алекс, ещё учась в Берлине, не без удивления узнал, что у лакеев при дворах есть своя градация. Какой-нибудь обер-лакей, протирающий вилки, может по табелю о рангах быть равным пехотному майору, а по части привилегий и жалования, так и превосходить служаку.

С сомнением оглядел себя и чуть притормозил.

– Его величество понимает, что гардероб его гостя может не вполне соответствовать, – невозмутимо сообщил уловивший заминку лакей, – прошу следовать за мной.

– … полковник Фокадан!

Трапеза проходила в малой столовой – помещении чуть поменьше баскетбольного зала. Громадный стол, застеленный роскошнейшей парчовой скатертью, мейсенский фарфор[95], золото и хрусталь.

К слову, роскошь не слишком-то впечатляла, не из подвала вылез, в двадцать первом веке уровень жизни немножечко другой. Плюс интернет, телевиденье, музеи. Так и хочется брякнуть что-то вроде бедненько, но чистенько.

– Мы тут по домашнему, друг мой, – радостно сообщил Людвиг, – маленькая компания друзей.

В понимании феодала компания и правда маленькая, двенадцать человек вместе с королём и попаданцем. Где-то в сторонке, за стоящими в столовой кадками с тропическими растениями, прятался струнный квартет. Обед… или это какой-нибудь второй завтрак[96] (?) обслуживала не меньше дюжины лакеев. А так да, маленькая компания.

– Гарольд Ласло, писатель, – начал радостно представлять Лудвиг гостей, блестя глазами.

– Зигфрид фон…

– … композитор.

– Счастливо познакомиться со столь выдающимися личностями, – вежливо поклонился попаданец. Среди всех представленных ему людей, Алекс опознал только одного модного писателя, чьё имя часто встречалось в газетах.

Впрочем, от творческой тусовки он далёк, тем паче что представленный писатель модный, а не хороший. В Нью-Йорке приходилось следить за моментом и соответствовать трендам, но с началом формирования Кельтики эта полезная привычка заброшена.

Речь Людвига журчала ручейком, он не столько ел, сколько говорил, говорил, говорил… Другие члены компании старались не отставать, старательно подыгрывая Его Величеству, восхищённо замирая, когда тот говорил, и подавая тщательно выверенные экспромты