Европейское путешествие леди-монстров - стр. 63
– Мне только кофе еще немножко, – сказала Мэри. Она и сама уже съела четыре тонких, плоских блинчика. А говорят, континентальные завтраки – легкие!
– С джемом или с шоколадом? – спросила Ирен. – Или и с тем и с другим? Диана хочет и с тем и с другим, не сомневаюсь. А знаете, это имя – Вальдман – мне, кажется, откуда-то знакомо… Но его не было среди тех имен, которые Шерлок упоминал в своем письме.
Она уже показывала им письмо: пять плотно исписанных страниц с описанием их самих, их приключений и роли в раскрытии уайтчепелских убийств, а также Société des Alchimistes. Мэри видела подпись на последней странице: «Всегда ваш Шерлок». И как это прикажете понимать? В каком это смысле он ее?
Вчера ночью, когда они приехали и их проводили в гостиную Ирен, та поднялась им навстречу с кушетки и сказала:
– Наконец-то! Я так рада вас видеть. – Пожала им руки и прибавила: – Надеюсь, мы обойдемся без лишних церемоний. Зовите меня Ирен. Я получила письмо от Шерлока вчера. Хочу, чтобы вы знали: я уже выяснила, где прячут Люсинду Ван Хельсинг. Но сегодня вы ничего не можете для нее сделать, и вы наверняка с ног валитесь от усталости. Хотите чего-нибудь поесть? Нет? Тогда предлагаю вам пойти поспать, а поговорить можно и утром.
Мэри была ошеломлена. Во-первых, Ирен была явно не англичанкой. У нее был сильный, глубокий голос с явственно различимым акцентом. А во-вторых…
– Но как же письмо мистера Холмса успело дойти до вас раньше нашего приезда? Я рассчитывала, что вы получите телеграмму, но письмо по почте так быстро прийти не могло.
– О, у Шерлока есть свои способы, – сказала она с улыбкой. – Вы знали, что его брат работает на британское правительство? Королева и страна, и так далее. Правительственные чиновники могут что-то пересылать быстрее, чем обычные люди. Но ради бога, разденьтесь же! Ханна, – обратилась она к горничной, которая их впустила, – не могли бы вы проследить за тем, чтобы багаж мисс Джекилл, мисс Франкенштейн и мисс Хайд разобрали?
– Конечно, мадам, – отозвалась горничная и сделала книксен. Она собрала и унесла их шляпки и перчатки.
– Она говорит по-английски! – сказала Мэри, когда горничная вышла.
– Да, вся моя прислуга говорит по-английски, по-немецки и по-французски, – сказала Ирен. – Кроме кухарки, фрау Шмидт, но ей это можно простить за ее выпечку. Что ж, если вы не голодны, я велю Ханне принести вам в комнаты горячего молока с медом. Это поможет вам уснуть, если усталость с этим не справится.
– А Люсинда? – спросила Жюстина. – Вы сказали, что знаете, где она?
– Да, но не знаю, как вы сумеете ее освободить или хотя бы поговорить с ней. Видите ли, она в Maria-Theresa Krankenhaus.
– Krankenhaus – это больница, – сказала Жюстина. – Она больна?
– Из больницы ее будет нетрудно вытащить, – сказала Диана.
– Да, но это не обычная больница. Это заведение для душевнобольных. И не просто душевнобольных, а тех, кто признан опасным для других или для себя. Там содержатся осужденные преступники, которых не отправили на виселицу. Проникнуть туда невозможно.
Диана: – И что за мода у этих алхимиков запирать людей в сумасшедшие дома? Прямо мания какая-то.
Мэри: – Криминологи, такие как Ломброзо, например, часто утверждают, что гений и безумие тесно связаны. Может быть, в этих душевнобольных они видят темное отражение самих себя. Вспомни Ренфилда.