Европейская мечта. Переизобретение нации - стр. 9
Необходимость сохранения мира после Второй мировой войны стала отправной точкой европейского проекта. Он начался с создания альянса, призванного устранить угрозу со стороны Германии, а впоследствии полностью интегрировать Германию в этот альянс. Для самих немцев в этом втором миротворческом проекте отказ от ненависти к союзникам и вообще от возмездия был неожиданным. Действительно, уже в 1946 году Уинстон Черчилль выступил за то, чтобы Германию и другие страны, сотрудничавшие с державами «оси», перестали винить за прошлое. После того как главных преступников осудил Нюрнбергский трибунал, Черчилль призвал отказаться от «взаимных счетов» и предать их совместному забвению19. Своим призывом к забвению, о котором подробнее будет сказано ниже (см. с. 46–50), Черчилль надеялся ради устойчивого мира обуздать чувство ненависти и желание мести.
Консенсусом для победивших держав стал отказ от мести, решительно поддержанный даже людьми, пережившими Холокост, как, например, Роберт Антельм20, чье мнение в данном случае было бесценно. Иным было отношение Эли Визеля, бывшего узника концентрационных лагерей Аушвиц и Бухенвальд, который написал свою первую книгу воспоминаний на идише. Эта рукопись объемом в восемьсот страниц была по совету французского писателя Франсуа Мориака значительно сокращена и опубликована в скорректированной французской версии в 1958 году под названием «Ночь», где вспышки ненависти и желание мести смягчены.
Мир в Европе времен холодной войны был далек от идеала, поскольку представлял собой тоже часть политической стратегии, которая основывалась на новом после 1945 года образе врага. Вместо общих соседей теперь появились Советский Союз, коммунизм и Восточный блок, против которых объединился Запад. Таким образом, консолидированная Западная Европа возникла из конфронтации, сегрегации и поляризации. Рубеж, проходивший в центре Европы, все более углублялся, раскалывая ее на Восток и Запад. Это вело к дальнейшему внутреннему сплочению обоих политических блоков, в результате чего концепт «Запад» стал синонимом приверженности базовым культурно-политическим ценностям, конец которых мы ныне наблюдаем21.
После крушения Берлинской стены состав Европейского союза изменился, ибо в него вошли бывшие страны-противники. С этой неожиданной переменой изменилась и миротворческая миссия ЕС. Против кого образовалось содружество расширенного ЕС? Может ли ЕС вообще обойтись без образа общего врага? Здесь вновь особую роль сыграли жертвы истории, на сей раз не Холокоста, а ГУЛАГа, которые – подобно Вацлаву Гавелу или Александру Солженицыну – выступили за ментальную открытость и новые связи между Востоком и Западом. Правда, новые Национальные музеи в странах прежнего Восточного блока говорят на ином языке. Там коммунизм, Красная армия, советская оккупация в период холодной войны задают образ врага и мрачный фон, на котором собственная национальная история представлена как нарратив жертвы. Тем не менее снова именно деятели искусства, такие, как Гюнтер Грасс или Чеслав Милош, исходя из своего опыта памяти, воспротивились принудительной политической и этнической гомогенизации, выступили посредниками новых отношений между Востоком и Западом22.
Если европейскую историю формируют мирные договоры, то европейскую политику – ритуалы примирения. Политику мира и примирения в послевоенные годы начали Шарль де Голль и Конрад Аденауэр. Они вместе принимали военные парады, а в 1962 году отслужили торжественную мессу в Реймсском соборе. Этим они сигнализировали поверх национальных границ примирение и прощение равно в военном и христианском отношении. Выбранное историческое место было символично: именно в Реймсе на севере Франции 7 мая 1945 года немцы подписали акт капитуляции, здесь генерал Эйзенхауэр разместил свою штаб-квартиру. Религиозный ритуал очищения приобрел политическое значение, он свидетельствовал о стремлении ускорить и углубить интеграцию Западной Германии в сообщество западных стран.