Европа и Россия. Тысяча лет противостояния - стр. 9

дымка фальши (франц.) – Ред), как говорил герцог Сен-Симон, а с другой, – это кокетливое демонстрирование своего собственного превосходства и хитрости, которое придает неизгладимый отпечаток донесениям французской тайной полиции.

Даже мастерские донесения Поццо-ди-Борго испорчены этой печатью вульгарности, свойственной lilterature de mauvais lieu (низкопробной литературе (франц.) – Ред). В этом отношении английские секретные донесения оставляют их далеко за собой. Они демонстрируют не превосходство, а глупость. Например, может ли быть что-нибудь глупее сообщения г-на Рондо Горацио Уолполу о том, что он выдал русским министрам адресованные английскому королю письма турецкого великого визиря, но заявил «в то же время этим джентльменам, что, поскольку в письмах содержится ряд резких суждений о русском дворе, он не передал бы эти письма, если бы они сами не жаждали так увидеть их», а затем просил их превосходительства не сообщать Порте, что они их (эти письма) видели!

Уже с первого взгляда видно, что гнусность поступка тонет в глупости этого человека. Или взять сэра Джорджа Макартни. Может ли быть что-нибудь глупее его радости но поводу того, что Россия, по-видимому, достаточно «благоразумна», чтобы не ожидать от Англии «оплаты всех расходов», связанных с тем, что Россия «предпочитает играть первенствующую роль в Стокгольме»; или того, что он «льстит себя надеждой» на то, что «убедил русский двор» не быть столь «неблагоразумным» и не требовать от Англии в мирное время выплаты субсидий для войны с Турцией (тогдашней союзницей Англии); или его предупреждения графу Сандвичу «не упоминать» русскому послу в Лондоне о секретах, сообщенных ему самому русским канцлером в С.-Петербурге? Или что может быть глупее доверительного нашептывания сэра Джеймса Харриса лорду Грантаму о том, что Екатерина II лишена «здравого смысла, ясности мысли, рассудительности и l’esprit de combinaison» (духа комбинации (франц.) – Ред.).[20]

Взять, с другой стороны, то невозмутимое бесстыдство, с которым сэр Джордж Макартни сообщает своему министру, что так как шведы чрезвычайно задеты и унижены своей зависимостью от России, то санкт-петербургский двор предлагает Англии проводить его политику в Стокгольме под британским флагом свободы и независимости! Или сэр Джеймс Харрис, советующий Англии уступить России Менорку а право осмотра судов на море и монополию на посредничество в международных делах не ради получения каких-либо материальных выгод или хотя бы какого-нибудь формального обязательства со стороны России, а только с целью вызвать «сильный прилив дружественных чувств» императрицы и перенести ее «раздражение» на Францию.

В русских секретных донесениях проводится очень простая мысль: Россия знает, что у нее нет никаких общих интересов с другими нациями, но ей надо убедить каждую нацию в отдельности в том, что у нее имеются общие интересы с Россией, а не с какой-либо другой нацией. Английские донесения, напротив, никогда не смеют даже намекнуть, что Россия имеет общие интересы с Англией, а лишь стараются убедить эту страну, что ее интересами являются интересы России. Сами английские дипломаты говорят нам, что, встречаясь наедине с русскими монархами, они приводили только этот довод.