Евреи в годы великих испытаний - стр. 49
3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду; б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.
Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
Народный комиссар обороны
И. Сталин
Приказ этот появился не вдруг, он вызревал, он, в конце концов, оказался ответом на ход войны. А ход войны в тот момент катился к трагедии. Большинство из вас много наслышаны о приказе № 227, но ознакомились с ним впервые и еще находитесь под его впечатлением. Я первый раз прочитал его под Воронежем, в штабе 60-й армии, которой командовал генерал И.Д. Черняховский, едва ли не в тот день, когда он был издан – 28 июля 1942 г. Был я тогда заместителем начальника штаба 60-й армии. Признаюсь, что нахожусь под впечатлением с тех пор, как впервые увидел его. Такова сила этого документа. Я часто задумывался: в чем она, эта сила?
Сегодня кое-кто говорит, что ошеломляет его жестокость, ведь приказом вводились у нас штрафные роты, штрафные батальоны и заградительные отряды. Верно, вводились. Было и это. Но в сорок втором году мы восприняли приказ № 227 как управу на паникеров и шкурников, маловеров и тех, для кого собственная жизнь дороже судьбы своего народа, своих родных и близких, пославших их на фронт. Ведь было как: жена, провожая мужа на фронт, говорила: «Иди, защищай детей наших, а я тут за тебя и на станке буду работать, и на тракторе пахать, и металл варить, и руду в забое добывать». Такие же слова слышал сын от матери, невесты, младшего брата.
Законы войны объективны. В любой армии солдата, бросившего оружие, всегда ждало суровое наказание. Штрафные роты и батальоны, если не усложнять, – те же роты и батальоны, только поставленные на наиболее тяжелые участки фронта. Однако фронтовики знают, как все условно на войне: без жестокого боя немцы не отдавали ни одной деревни, ни одного города, ни одной высоты. Кстати, командиры штрафных подразделений штрафниками никогда не были, а самих штрафников никто не зачислял в уголовные преступники. Пребывание в штрафниках даже не влекло за собой судимости.
Так чем же были штрафные подразделения? Шансом для оступившегося, смалодушничавшего, совершившего промах, возможностью искупить свою вину, снять с себя черное пятно, часто ценой собственной крови. Срок наказания исчислялся от месяца до трех, ранение, полученное даже в первый день пребывания в штрафном подразделении, автоматически возвращало бойца в часть, на ту же должность, в том же воинском звании.
Когда пришел приказ № 227, части нашей 60-й армии отбивались от врага под Воронежем. Обстановка была сверхтяжелая. Что говорить, полстраны захватил враг. Мы держались, казалось, на пределе возможного. Нет, я не могу сказать, что была всеобщая паника или повальное бегство. Да, отступали, но бегства как такового не было, по крайней мере в нашей армии. Приказ прозвучал для всех нас тем набатным сигналом, в котором было одно – отступать некуда, ни шагу назад, иначе погубим себя и Родину. Именно это, я бы сказал, главное в приказе и было воспринято сердцем и разумом. Как бы то ни было, но фронт стабилизировался по центральной улице Воронежа. Дальше враг не прошел. Погнали мы его на запад именно с этой улицы. Я не скажу, что мы плохо воевали, но нужен был решительный перелом, и потому приказ № 227 оказался своевременным. Для победы над таким сильным врагом, как гитлеровцы, требовалось прибавить и в мастерстве, и в храбрости, и в самоотверженности, и в самопожертвовании. Война была такая, какой человечество до тех пор не знало. Ее результатом могло стать уничтожение нашего народа.