Эволюция религиозных верований. Курс лекций (1927–1928) - стр. 19

Таким образом, общее положение о научном подходе такое, что это есть логический анализ, это есть разрешение уравнения с неизвестными, которые мы делаем известными и, таким образом, получаем подход не только логический, но и математический. «Я верю (подход Декарта), потому что это доказано, и постольку, поскольку это доказано наукой, это истинно». Истина в науке перед нами раскрывается постепенно, именно постольку, поскольку превращается из уравнения со многими неизвестными, по мере того как мы подставляем новые и новые известные вместо неизвестных, она превращается из теоремы неразрешенной в теорему решенную.

Подход религиозный иной. Если взять формулу религии, то тут есть два подхода, две формулы.

Одна формула, которую я сейчас буду анализировать, это чрезвычайно известная формула Тертуллиана, это – «Верю, потому что нелепо». Credo quia absurdum. Это, конечно, странно – верить, потому что нелепо, это алогично, это не логично, но это так: верю, потому что верю, потому что есть какие-то элементы веры во мне, таково мое ощущение путем слияния со мной мира. В этом отношении между позитивными элементами и религиозными элементами происходит непрерывная борьба.

Прежде чем пойти дальше, я должен указать еще такой момент. Из того, что я сказал, вы видите, что с самого начала анализа я считаю невозможным и ненужным соединять религию с наукой, потому что общих представлений религия и наука не могут иметь, это есть элементы не только различные, но и противоположные, хотя у них подход один и восприятие одно, результат устремления один.

Я не знаю, насколько отчетлив и понятен анализ, который я сделал и дальше сделаю. Попробую вместо религии ввести элемент поэзии, может быть, тогда будет более понятно. Дело в том, что мировая поэзия вплоть до XX века занимает такое же положение, что и религия, они идут одним путем. Я сделаю вам несколько поэтических ссылок и приведу ряд поэтических цитат, которые раскроют вам этот внелогический подход. Например, вы с некоторым удивлением видите, что поэзия, не только древняя, но и самая современная вплоть до ее самых высот являет картины такие, которые нельзя иначе формулировать как картины, не скажу религиозные, но картины религиозного типа. Я цитировал вам из «Фауста», из Пушкина, теперь приведу несколько других цитат, причем выбираю цитаты, как раз не религиозные, а выбираю цитаты тематические. Но что вы здесь увидите? Вы увидите, что подход к мирозданию остается тот же самый. Вы читаете у Лермонтова про Гете: «Была ему звездная книга ясна, и с ним говорила морская волна»[19]. Если предположить, что с Гете говорили звезды, и что с ним говорила морская волна, то ясно, что поэт предполагает, что у него был какой-то подход ощущения мира, подход эмоциональный, путем слияния с миром, путем мироощущения.

Возьмем чрезвычайно известное стихотворение Пушкина «Бесы». С некоторым удивлением надо сказать, что «Бесы» – это, в конце концов, картина шаманского мироощущения. Что такое «Бесы»? Здесь Пушкин воспринимает бурю, вихрь так, как воспринимает шаманист. Вы скажете, что Пушкин не был шаманистом. Конечно, не был, но он был поэт, он воплощал в поэзии и такие представления.

Возьмем известное стихотворение Лермонтова «Нива», которое дает картину природы, чрезвычайно красивое и глубокое слияние человека с природой, и которое неожиданно вдруг заканчивается так: «Тогда смиряется души моей тревога, тогда расходятся морщины на челе, и счастье я могу постигнуть на земле, и в небесах я вижу бога…» Как же тогда понять – «и в небесах я вижу бога»? Конечно, это не Христос, не еврейский бог с венчиком на голове и косматой головой, которого Васнецов рисовал под куполами наших храмов. Я думаю, что Лермонтов хотел сказать что-то другое, все стихотворение наполнено, по-моему, пантеистическими элементами, это есть слияние с природой и, в конце концов, пожалуй, все же тип религиозного мироощущения.