Эволюция - стр. 9
И самое простое, что пришло на ум, это дать толчок развитию религии. А начинать с её азов – шаманизма. Надежду в очередном начинании давала поразительная наивность пещерных гигантов. Что, впрочем, нисколько не удивительно – до меня их обманывать просто-напросто было некому. Единственное, моя базовая прошивка правды тоже не позволяла особо забаловать, но она большей частью была ориентирована на взаимодействие с государственными органами, к коим местные не относились никаким боком. Поэтому я всерьёз рассчитывал на её дальнейшее пребывание в режиме ожидания.
Первым делом попытался договориться с малышкой Кра. Без помощников, в таком деликатном деле, как зарождение религиозных традиций, было никак не обойтись. Радовало, что недоженщина уже вполне освоила мой устный язык и основные тезисы человеческой речи понимала довольно близко к тексту. Тут и случай подвернулся как нельзя кстати – умер один из охотников. А поскольку откинулся он не от травмы, полученной на охоте, и по возрасту был в полном расцвете сил, на племя его смерть произвела тяжкое впечатление. Мне же пришла в голову замечательная идея…
– Понимаешь, Кра, мне нужна твоя помощь… – втолковывал я в глупую голову революционно новые для неё понятия, – Ты же не хочешь, чтобы твою Улиточку случайно раздавил какой-нибудь Кра из числа Больших Охотников.
– Кра, крх-м-м. Ага-га, – отвечала недалёкая помощница.
– Завтра Кра должна притвориться больной…
– Кра, не-не-не, крохм, – испуганно затарахтела Кра.
– Надо позарез. И не бойся, Улитка тебя вылечит, – клялся неординарными способностями в нетрадиционной медицине я.
Испуганные глазищи смотрели со страхом, а лохматая голова тряслась от ужаса. И хотя потратил на объяснения и увещевания полдня, но вложить в эту бестолковку идею о лицедействе никак не получалось. Пришлось придумывать иной путь:
– Кра, ты же знаешь, что я могу наделить любого бухту собственным именем?
Собеседница приняла позу подчинения и согласия. Конечно, в моём умении наделять именами никто из аборигенов, между собой называющих себя бухту, не сомневался.
– Ну, так я могу и хвори призывать. Умерший Кра не даст соврать.
Глаза Кра, в общении со мной обычно и так распахнутые дальше некуда, увеличились совершенно до нереальных размеров. А нижняя челюсть отвисла до ещё неразвившейся груди.
– У-у-а, Кра? – испуганно спросила помощница.
– У-у-а, у-у-а, – я гордо ткнул себя в грудь кулаком, – Кра, крхм-м, вжик.
И для пущего эффекта провёл ребром ладони по горлу. Кра начала закатывать глаза от страха. Кажется я немного переборщил с театральностью. И чтобы успеть закончить свой план до её полной отключки, произнёс зловещим тоном:
– С восходом дня хворь нападёт на Кра, как огромный многолап!
Всё… Эффект от наговора оказался ничуть не хуже заклинаний профессионального колдуна. Малышка Кра поникла головой, и поплелась в свой угол болеть, а может даже умирать.
Утром, когда охотники по заведённому обычаю ушли охотиться, а дети носились по пещере, только моя жертва наговора лежала пластом и тихо постанывала. Попытки многочисленных Кра как-то помочь ей и облегчить неимоверные страдания не возымели и минимального эффекта. Вечером уже всё племя пришло к выводу, что первая наречённая Кра не жилец на этом свете.
Настал черёд выйти на сцену главному герою этого вечера. Я растолкал бестолковых помощниц. И жестами показал, что есть средство помочь больной. Скепсис на лицах гигантов вполне мог сквасить ни одну тонну молока, окажись мы на молочной ферме. Не обращая внимания на очередных последователей Фомы неверующего, я взял из костра кусочек уже остывшего уголька. На более-менее ровной и хорошо освещённой каменной стене пещеры нарисовал очертания человеческой фигуры… Ну, или что там у меня получилось со столь несовершенным изобразительным инструментом. Вокруг головы начиркал побольше лучей божественного сияния. Когда повернулся к зрителям, равнодушных среди них не было – все с ужасом взирали на картину. Что стало немного обидно – не настолько плохо я и рисую. Ну, да чёрт с ними. После этого отрезал кусок свежего мяса от принесённого охотниками оленя и измазал фигуру свежей кровью. Мои манипуляции происходили в полной тишине. Кажется, даже дрова в костре на время перестали потрескивать. Затем взял небольшой лоскут шкуры и приложил к многолучевой голове только-только порождённого божка. Для пущего эффекта промычал нечто от старины Вагнера.