Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - стр. 160
В XV–XVII веках креационисты утверждали центральное положение Земли и преследовали учёных за распространение и развитие учения Коперника. В XX веке эпоха космических полётов заставила признать правоту научной астрономии и официально извиниться за репрессии инквизиции. С конца XIX века креационисты развернули «идеологическую борьбу» против эволюционного учения. В конце XX века пришлось проявить христианское смирение и признать приемлемость эволюционизма. Суть проблемы ведь вообще не сводится к признанию либо отрицанию отдельных положений каких-то теорий. Она заключается в принципиальной несовместимости мифологической и научно-эволюционной картины мира в целом. И кто хочет добиться их совмещения, вынужден грешить против логики и произвольно искажать добытые наукой факты (и, кстати, искажать и Священное писание) в своём неуёмном стремлении модернизировать древнее мировоззрение и приспособить его к фактам науки.
Вслед за католичеством англиканская церковь в Великобритании предприняла существенные шаги по урегулированию своих взаимоотношений с дарвинизмом и согласование своих догматов с теорией эволюции.
Дискуссии по поводу ограниченного признания либо полного отрицания эволюционизма оживились в последние годы и в кругах православных богословов, иерархов и священнослужителей. Полемизируя с греческим богословом Александром Каломиросом, утверждавшим неразделимость Святого Писания и эволюционного мышления, иеромонах Серафим в работе «Православный взгляд на эволюцию» утверждает (и совершенно справедливо!) неразделимость православия и креационизма. Он рассматривает эволюционизм как ложную философию, изобретённую на Западе в качестве реакции на католическо-протестанскую теологию. Эта философия лишь маскируется под науку (См.: В тени дарвинизма. Альтернативные теории эволюции в XX веке – СПб.: Финеда-пресс, 2003 – 248 с., с. 150–152).
Полемизируя, в свою очередь, с отцом Серафимом, диакон Андрей Кураев в работе «Может ли православный быть эволюционистом?» защищает тезис о совместимости православного мировоззрения как с креационизмом, так и с эволюционизмом. Теория эволюции не касается вопросов спасения, не осуждена соборами, не противоречит догматам, а лишь вызывает разногласия между различными отцами церкви. Кураев считает «научный» креационизм посторонним по отношению к православной традиции, а относящимся к протестанской традиции, чуждой православию (Там же, с. 152). Он полагает неотделимыми от библейской картины три основных тезиса: жизнь, как и весь мир, возникает постепенно; мир способен творчески откликаться на призывы Бога; без направляющего разума сама по себе эволюция мироздания ни к чему бы не привела (Там же, с. 151). Все эти три тезиса – не что иное, как типичный креационизм.
В целом между православными креационистами и псевдоэволюционистами различий не очень много. Они только разбивают «яйца» креационизма с разных концов. Вообще для современного православия свойственно застывание и оскудение философской мысли. Исключение составляет, пожалуй, только отец Александр Мень, в книгах которого очень глубоко вскрыта эволюция религиозных идей. Она рассматривается как прогрессивное развитие, вершиной которого является христианство в лице православия. Тем самым, в философию религиозного мышления допускается эволюционизм. Но если сама религия эволюционировала и прогрессивно развивалась, то почему не допустить подобную эволюцию в природе и человеческой истории?