Евгения - стр. 25
Танька вскрикнула и скинула с себя Степана. Перед глазами Григория мелькнула мокрая женская пи*да, обильно заросшая волосами, круглый живот, упругие ляжки и тонкие щиколотки ног, обутые в чуни. Степан вскочил с охапки сена и встал по стойке смирно, словно солдат, одновременно оправляя портки и застегивая штаны.
– Вам что, ночи мало? – сурово спросил Зотов.
– Простите, ваше благородие. Более такое не повторится.
Танька тоже оправила юбку, короткие розоватые пальчики нервно застегивали пуговки на кофте. Она не смотрела хозяину в глаза, круглые щеки ее алели от стыда.
– Татьяна, вы же незамужняя девица, – покачал головой Зотов.
А Танька в ответ начала вдруг шмыгать носом.
– Простите, барин… – всхлипывала она.
– Я-то прощу, моя дело – сторона. А вот если родители твои узнают, тогда что? Он, – Зотов показал головой на Степана, – женится на тебе?
– Чего я должен на ней жениться? Она не дева мне досталась.
– Чего ты брешешь? – гневно одернула его Татьяна.
– Как же, брешу! Я в тебя первый-то раз вошел, как нож в масло. До меня тебе целку-то порвали, так что, не строй из себя тут правильную.
– Чего? – наступала рассвирепевшая Татьяна, подоткнув руки в боки. Несколько верхних пуговок она не успела застегнуть, и сквозь распахнутый ворот Зотов увидел торчащую и пленительную девичью грудь.
– А ничего! Ты и до меня здесь любовь крутила. С Колькой, говорят, и Силантием.
– Не ври!
– Так, замолчите оба! Татьяна, сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – тихо отвечала она.
– И что ты делать станешь, если понесешь от него? Рожать? Тебя же родичи прибьют или из дома прогонят.
– Так вы, барин, заступитесь, правда? – хмыкнула беспечная Танька. – У вас в усадьбе и рожу. Пусть бегает.
– Вот дуреха, ты же сама еще как дите! Я-то заступлюсь, но отец у меня строгий. Он не потерпит подобной распущенности. Так что, думай головой, Татьяна. Пусть родители тебя лучше замуж выдадут нынче осенью, раз ты уже жить половой жизнью начала.
– Кто же ее возьмет-то, дырявую? – некрасиво рассмеялся Степан, обнажив ряд редких зубов.
– Стыдись, Стёпа. Нехорошо так на женщину говорить, с которой у тебя отношения.
– Ладно, – Степан перестал смеяться, лицо вмиг помрачнело.
Теперь его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Он словно бы давал понять, что весь этот разговор считает для себя пустяшным, и что его ждут более важные и серьезные дела.
– Меня садовник ждет. Яблоки сегодня убирать станем. Еще три работника в помощь возьму. Как раз под вечер спадет жара. Легче собирать будет.
– Иди, Таня, на кухню, – Зотов оглядел девушку. – И старайся больше не грешить.
Танька хмыкнула и многозначительно посмотрела на хозяина.
Ночью он спал плохо, в библиотеке было душно. В голову лезли непрошеные мысли.
Вечером он ушел из супружеской спальни, на диван, в одну из соседних комнат. Алевтина жалась к нему большим животом и, хватая его руку, тянула ее к своему вздувшемуся от беременности, лобку. Сначала он хотел было предаться с ней утехам, но вовремя одумался, вспомнив слова врача. Чтобы не распалять Алевтину, он взял свою подушку и ушел ночевать в библиотеку.
Когда он уходил, Алька в досаде хныкала, некрасиво кривя губы, и просила мужа не оставлять ее одну. Но Зотов был неумолим.
– Утром встретимся за завтраком. Спокойной ночи, ma chérie. Нам надо было уже давно спать в разных комнатах.