Евгения - стр. 23

От этих мыслей его снова бросало в жар, а старый друг наливался свинцовой тяжестью.

Домой Григорий вернулся после обеда. Алевтина с Евгенией сидели на террасе и со скучающим видом наматывали в клубки голубую шерсть.

– Что так долго, Гришенька! – обрадовалась Алевтина и приподнялась со стула. – Я заждалась уже тебя. Обедать будешь?

– Да, собери. А отец дома?

– Нет, Иван Ильич до сих пор не приезжал. А Элеонора Михайловна почивают.

Пока Алевтина разговаривала с мужем, Женька хитро посматривала в его сторону. Григорий покраснел, ему почудилось, что эта чертовка знает о том, что творится в его душе. Ее взгляд, открытый и внимательный, казалось, хотел сказать: «Эк, тебя, зятек-то колобродит! Мало тебе ночи с крестьянкой, так ты еще и сестру ее решил прихватить. И все из-за меня…»

Григорий нахмурился.

– Что на обед?

– Зеленые щи, Гришенька. Заливное из судака, пирог с малиной.

– Неси все. Проголодался.

За столом Григорий ел щи и заливное, и читал свежие газеты, принесенные почтальоном для его отца. Глаза пробежались по первым страницам. И в отделе «Происшествия» он прочел сообщение о том, что несколько народовольцев взорвали подъезд дома генерал-губернатора. Генерал не пострадал, а злоумышленники схвачены и преданы суду. Григорий с удовлетворением принял эту новость.

«Вот, и на вас, синеблузых, с наглыми замашками приходит расправа», – мстительно подумал он.

Потом его взгляд зацепился за маленькое сообщение о том, что в Козельском уезде, возле села С-кое, найден труп молодой женщины с обезображенным лицом. На теле несчастной имеются множественные раны от когтей дикого животного. Идет следствие по факту гибели неизвестной.

Григорий отбросил в сторону газету. Есть сразу расхотелось. Он пошел в спальню и, медленно раздевшись, лег на кровать. Взгляд темных глаз уперся в потолок.

«Согласится ли Ольга? – думал он. – Интересно, какая у нее сестра? Похожа ли она на Женьку?»

Он не заметил, как задремал, но вздрогнул, услышав скрип двери. В комнату тихо вошла жена. Утиной походкой она дошла до кровати и села на край.

– Гриша, ты стал таким молчаливым. Все хмурым ходишь, будто я тебе чем не угодила, – она положила ему на бедро теплую ладонь. – Ты потерпи немного, вот рожу, и будем мы с тобой ласкаться, как и прежде.

– Чего ты, глупая? – улыбнулся он. – Я же все понимаю.

Алевтина с радостью обошла кровать и прилегла с другого края. Она прижалась к мужу и, ухватив его ладонь, притянула ее к собственному животу:

– Потрогай, как пинается. Бабка-повитуха говорит, что сынок должен быть.

Григорий повернулся к ней:

– Это хорошо, Алечка.

Она протяжно вздохнула.

– Может, я могу тебе сделать устами приятное?

– Не стоит, не надо. Потом. Я обойдусь… – он снова лег на спину.

– Я тоже, Гриша, сильно хочу тебя. Так хочу, что мочи нет. Почему доктор не разрешает? Давай хоть тихонечко, а?

– Аля, иди, займись чем-нибудь. Раз нельзя, то нельзя. Если я, мужчина, терплю, то твои желания сейчас – просто блажь. Сходите с сестрой на реку или в розарий погуляйте.

– Женечке скучно у нас. Говорит, что хочет скорее в институт. Уедет, наверное.

Григорий напрягся.

– Чего ей скучно-то? Кто вас развлекать должен?

– Она хотела ехать, спектакль смотреть в воскресенье, а ты не даешь.

– Чего я не даю-то? Я же сказал просто, что подумаю. Отвезу я вас туда.