Евангелие от Сатаны - стр. 15
Сделав это, она стала ждать, когда наступит темнота и проснется Вор Душ.
Это всегда случалось на закате, в тот час, когда тень колокольни касалась кладбища. Вечером двенадцатого дня мать Изольда и сестра Браганса укрылись на вершине главной башни монастыря, и настоятельница почти не отходила от окна, из которого были видны могилы убитых монахинь.
В эти смертоносные ночи их могилы одна за другой были осквернены, и это выглядело так, словно та, которая умерла накануне, выходила из земли и убивала следующую жертву. Эта безумная мысль возникла в уме матери Изольды в то утро, когда она, волоча на кладбище труп сестры Клеменции, увидела разрытую могилу сестры Эдиты, убитой накануне, – кучу земли возле могильной ямы и отпечатки испачканных кровью голых ног вокруг трупа несчастной Эдиты. Следы этих же ног, но испачканных глиной, вели к келье Клеменции. Изольда и Браганса похоронили Клеменцию, и вечером в сумерках Изольда стала следить именно за этой последней могилой, которая находилась в стороне от остальных и была хорошо освещена уже взошедшей на небе луной. Вдруг настоятельнице показалось, что могильный холм шевельнулся и на поверхности возникла струйка свежей земли, словно кто-то раскапывал его изнутри. Среди пятен света и тени Изольда разглядела сначала пальцы, потом ладони и запястья, край погребального покрова и рукав савана. А потом увидела лицо сестры Клеменции. Рот умершей был забит землей, волосы испачканы глиной, глаза широко раскрыты.
Та, кто раньше была Клеменцией, освободила из-под мешавшего ей покрова свои плечи. Последняя струйка песка высыпалась на поверхность, когда это существо выбиралось из могилы. Мертвая подняла глаза и взглянула на Изольду. Настоятельница с ужасом вспомнила, что бывшая Клеменция улыбнулась ей, открыв зубы, между которыми застряла земля. А потом, хромая, исчезла в темноте ночного монастыря.
В полночь сестра Браганса застонала во сне. Именно в этот момент Изольда услышала шаркающие шаги Клеменции на лестнице башни.
Легкие матери Изольды уже вдыхали больше углекислого газа, чем кислорода, и она задыхалась. Свеча горела так слабо, что от ее света осталась лишь оранжевая точка в темноте. Вот и этот огонек качнулся и погас. Фитиль с треском догорел, и тьма сомкнулась вокруг беззвучно плакавшей монахини.
Кто-то скребся в стену с другой стороны. Изольда задрожала от страха. Потом она снова услышала голос Брагансы. Теперь он был приглушен толстой стеной, но звучал гораздо ближе. Ощупывая рукой стену, послушница прошептала, как ребенок, который играет в прятки в темноте:
– Перестаньте убегать, матушка. Идите к нам. Мы все здесь.
На шепот Брагансы ответили, тоже шепотом, другие голоса. У матери Изольды волосы на затылке встали дыбом. Она узнала хихиканье сестры Сони, заикание сестры Эдиты, отвратительный скрип зубов сестры Марго и нервные смешки сестры Клеменции, чья жуткая посмертная улыбка до сих пор стояла у нее перед глазами. Двенадцать пар мертвых рук ощупывали стены одновременно с руками Брагансы.
Когда скребущие звуки приблизились к ней и замерли, старая замурованная монахиня перестала дышать, чтобы не выдать, где находится. Тишина. И тут Изольда услышала, как кто-то за стеной принюхивается к воздуху. В темноте снова прозвучал шепот Брагансы: