Ева. Книга 2 - стр. 32
Бьянка рассмеялась.
– Поверь, ты недалеко от истины. Ева, ты очень изменилась, – без перехода добавила она.
Мое лицо дернулось и застыло. Душеспасительные разговоры.
– Да, наверняка. Тебя это удивляет?
Бьянка продолжила говорить, как будто не услышала.
– Это можно понять, но странно… я почему-то всегда думала, что ты сильнее, не такая слабая.
Меня царапнули ее слова:
– Я не слабая. Я живу дальше.
– А отказаться от всего, что любила раньше, это часть твоей новой жизни?
– От чего это я отказалась?
– Книги. Смех. Слезы. Яркая одежда. Любовь.
Я вспыхнула.
– Любовь? Ты серьезно сейчас говоришь со мной про любовь?
– А почему бы и нет? Тебе нет и тридцати, на тебя заглядывается половина пляжа, ты не связана обязательствами, ты на Лазурном берегу в разгар сезона. Когда крутить курортные романы, если не сейчас? А ты ходишь мимо всех этих красивых свободных мужиков, словно их не существует и проводишь вечера с семьей брата, как будто тебе 90.
– Я больше не буду докучать вам вечерами.
– Да не начинай ты капризничать, – отмахнулась рукой Бьянка. – Хотя нет, начинай, я рада, что в тебе хоть что-то осталось от той Евы, которую я люблю.
– Для той Евы существовал только Лукас, и она не считает для себя возможным любить кого-то еще.
Бьянка внимательно посмотрела на меня:
– Ты действительно так думаешь?
Я начала раздражаться. Нет, блядь, я уже мысленно подыскала себе нового мужа!
– Как так? Что больше не буду любить? Да, я и правда так думаю. Я почти десять лет была счастлива, спасибо и на этом, у многих никогда не было и такого. Счастье и любовь вообще не основа существования. У меня есть ребенок, есть деньги, я найду новый дом и работу, не знаю, заведу кота. Зачем мне мужчина? Чтобы был? Не настолько я страстная.
Бьянка моргнула, собираясь с мыслями. Она явно не ожидала от меня ответа, да еще такого пламенного.
– Ева, я не согласна с тобой во многом, но не хочу с тобой спорить и читать нотации… Ладно, к черту любовь, но скажи мне, когда у тебя был в последний раз секс?
– Ты прекрасно знаешь, когда у меня был секс.
– Я надеялась ошибиться. Ты сейчас сердишься на меня?
Мне вдруг стало смешно. На Бьянку почему-то невозможно было злиться. Она всегда была прямолинейной, и мы принимали ее такой. «Элена. Она напоминает мне маму». Наверное, именно в тот момент я впервые почувствовала сердцем, что в повышенном внимании моих родных ко мне нет навязчивости или недоверия, а только забота и искреннее переживание – и не отвергла помощь. Наверное, именно в тот момент я начала взрослеть.
– Нет. Должна бы, но не сержусь.
– Рику всегда мне говорит, что я вечно сую свой нос куда не следует. Но я просто хочу, чтобы ты вернулась.
– И мое возвращение в обязательном порядке подразумевает секс?
– В том числе. Но не только. Стань снова такой, как раньше. Язвительной. Остроумной. Обаятельной.
Со мной давно никто не говорил так искренне. Правда была неприятна – получается, сейчас я не обаятельная и не остроумная? Не такая? Но своей неприкрытой горечью истина разворачивала меня лицом к кривому зеркалу, в котором потерялась настоящая Ева. И которую мне придется еще долго искать. Я не стала делать вид, что не понимаю, о чем речь.
– Вряд ли это возможно в том виде, в котором ты себе представляешь. Я уже не тот очаровательный взбалмошный ребенок, каким ты меня, наверное, до сих пор воспринимаешь.