Этюды романтической любви - стр. 14
Мирослав, в отличие от многих других юношей, олицетворял романтическую поэзию образом своей жизни, будучи поэтом по духу, он не походил на тех коварных кавалеров. Видя весь цинизм современности, ему всегда было искренно жаль девушек.
В свою очередь, Мирослав не располагал тем внутренним перечнем тех внешних качеств, кои любят девы всех возрастов и сословий. Временами ему становилось боязливо созерцать то, как Мария, отворяя входную дверь вестибюля, уходит с тем задиристым молодым человеком, который скорей всего в очередной раз непростительно обидит её, беспощадно воспользуется доверчивостью девушки. Ведь он явственно не чувствует к ней ту возвышенную скромность, которую чувствует Мирослав. Тот безбожный молодой человек не боготворит её, и тем паче не собирается посвящать ей свои гениальные творения. В то время как он, вдохновенный Мирослав, готов всю свою жизнь петь для Марии дифирамбы чистой невинной любви. Готов восхищаться ею на протяжении всего своего жизненного пути, готов никогда не прикасаться к её пресветлому девственному телу, дабы не осквернить столь святое непогрешимое создание. Готов никогда не смотреть на других девушек, он всегда будет отводить свой взгляд от них, дабы не заронить в своей возлюбленной семя жгучей ревности. Готов отдать ей всё, что он по праву считает своим, готов подарить ей всю свою жизнь безвозмездно. Но будучи с рождения бескрайним романтиком, давая такие смелые клятвы, он был обречен на вечное одиночество. Ведь, как правило, нежные создания в небесных платьицах любят дарить свою умеренную ласку и безмерную нежность, тем, кто более всего недостоин их внимания по самому строжайшему моральному смыслу. Мирослав, часто переживая этот парадокс, сожалел о дорогой ему Марии, отчего он зачастую кричал струнами скрипки о той неслыханной несправедливости жизни. Молчанием своей речи безутешно соболезновал, оплакивал украденные минуты радостной юности.
Сколь впрочем, и все другие девы не уступают друг другу первенство всеобщности заблудших интересов. Безусловно, все они красотою и талантами различны и уникальны, но, увы, к сожалению, поведение их и желания имеют логическую схожесть, словно ими движет единое чувство вечно неудовлетворенной материальными благами толпы.
Полюбив Марию, как священную невозмутимую музу, как недосягаемую звезду, он вознамерился прибрежной волной романтики льститься её спасительным светом, пожелал находиться в её монаршем обществе всегда. Посему вскоре, преодолев, или точнее приглушив страхования своей неудобной застенчивости, неспешно подошел к владычице своей души, начав шепотом говорить ей следующие кроткие словеса. Он порою заикался, отчего девушка часто переспрашивала и хмурила свои бровки в знак непонимания.
– Вы прекрасно музицируете. Отчего мой дух благоговейно трепещет, внимая музыке создаваемой вами. И я бы хотел также как и вы извлекать волнующие душу звуки из своего музыкального инструмента, дабы однажды удивить вас. – тут он глубоко вздохнул и мучительно любовно вымолвил. – И я смею любить вас.
На минуту в атмосфере класса повисла вопросительная тишина.
Известно, что игривые малодушные девушки иногда ради шутливой забавы, начинают играться со своими неопытными поклонниками, которые будучи бедными глупышками, с этой явностью женского вердикта никогда не поспорят, и не заслужат согласие девы на создание пары. Поэтому в очах Марии, Мирослав в тот момент выглядел маленьким инфантильным мальчиком, который не желает или не может быть как все другие юноши, он будто не хочет взрослеть, он отвергает взрослые радости плоти, потому он видится ей таким безрадостно несчастным, таким бесповоротно одиноким. Но жалости к нему в девушке нисколько не было, её больше интересовала своя собственная жизнь, нежели чем чужие сетования и горестные неудачи в личной жизни.