Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа - стр. 7

Наместник (хотя наемники варвары предпочитали его называть «Rex», то, что мы переводим как «король») наделил варваров-федератов землями, чем устранил вечный источник смуты и лишил наемников необходимости и повода устраивать разбои и грабежи (обычные в ситуации, когда при обесцененных деньгах и дикой инфляции наемники служили только за нерегулярно выплачиваемое жалование).

Вообще во время правления Одоакра в Италии царил внешний и внутренний мир.

Конечно, во внешней политике он действовал самостоятельно (чем, собственно, и взбесил несговорчивого и самолюбивого Зенона) – отдал готам Провинция Ностра, ввел войска в Далмацию, разобрался с ругиями (настолько жестко, что уничтожил их королевство как таковое), которых, как союзников готов поддерживал Зенон после «разочарования» в наместнике.

Но так действовали все властители варварских королевств на бывших территориях империи, не смотря на то, что все они (кроме вандалов, добившихся официального признания независимости своего государства) формально были подданными императора, связанными с ним обязательствами по федеративным договорам.

Так что никакого особенно выдающегося нахальства в поведении Одоакра не было.

Более того, Зенон, видимо, ничего так и не понял про варваров, несмотря на большой опыт общения с ними, если надеялся что властитель остготов Теодорих I, в Константинополе согласившийся на все его условия, получив Италию, будет вести себя иначе и проявит больше почтения и меньше самостоятельности, чем Одоакр. Захватив трон, король остготов ведь и не пытался делать вид, что собирается плясать под дудку императора. Просто не ссорился с ним лишний раз без серьезной причины. Но его правление было куда более самостоятельным и «нахальным» в римском понимании, чем правление Одоакра.

Получается, как это ни парадоксально, не Одоакр, не варвары, а император Восточной Римской империи Зенон Исавр окончательно уничтожил Западную Римскую, натравив Теодориха I на последнего правителя Италии, который хотя бы формально признавал сюзеренитет Константинополя и само наличие императора на Западе.

Рим! всемогущее, таинственное слово!

И вековечно ты, и завсегда ты ново!

Уже во тьме времен, почивших мертвым сном,

Звучало славой ты на языке земном.

Народы от тебя, волнуясь, трепетали,

Тобой исписаны всемирные скрижали;

И человечества след каждый, каждый шаг

Стезей трудов, и жертв, и опытов, и благ,

И доблесть каждую, и каждое стремленье,

Мысль светлую облечь в высокое служенье,

Все, что есть жизнь ума, все, что души есть

страсть –

Искусство, мужество, победа, слава, власть,–

Все выражало ты живым своим глаголом,

И было ты всего великого символом.

Мир древний и его младая красота,

И возмужавший мир под знаменем креста,

С красою строгою и нравственным порядком,

Не на тебе ль слились нетленным отпечатком?

Державства твоего свершились времена;

Другие за тобой слова и имена,

Мирского промысла орудья и загадки,

И волновали мир, и мир волнуют шаткий.

Уж не таишь в себе, как в урне роковой,

Ты жребиев земли, покорной пред тобой,

И человечеству, в его стремленьи новом,

Звучишь преданьем ты, а не насущным словом,

В тени полузакрыт всемирный великан:

И форум твой замолк, и дремлет Ватикан.

Но избранным душам, поэзией обильным,

И ныне ты еще взываешь гласом сильным.