Этот жестокий замысел - стр. 14

Должно быть, Цзюнь Бэй написала «Косу смерти».

Два «Святых Грааля» генхакеров, которые никто и никогда не мог написать, или, по крайней мере, мне так казалось, это «Коса смерти» и «Амброзия». Алгоритм, способный убить людей, и алгоритм, способный остановить смерть. Над другими сложными головоломками – рак, старение, слабоумие – бьются, и вполне успешно, множество лабораторий и лагерей генхакеров по всему миру.

Но люди неохотно соглашаются на тестирование алгоритмов, связанных со смертью. До меня доходили слухи о других «Косах смерти», но я никогда им не верила. У гентеха уровней биологической защиты больше, чему у ядерного оружия. В каждую панель встроены миллиарды систем безопасности, которые остановят запуск смертоносного кода.

Но Цзюнь Бэй, видимо, нашла способ обойти их, когда была еще ребенком. Я сама только что видела, как она убила четырнадцать человек одной командой.

Коул тянется к своему рюкзаку, достает из него фляжку и опускает ее в ручей, чтобы наполнить.

– Я и не знал, что она находилась на грани срыва. Думал, она хотела сбежать, но на записи все выглядело совершенно по-другому. Должно быть, убив тех солдат, она запаниковала и убежала. Она даже вещи с собой не взяла. А ведь было холодно. Не представляю, как ей это удалось.

Я достаю руки из воды и вспоминаю, как кружился снег в воздухе на записи.

– Значит, это случилось зимой?

– В декабре, – достав фляжку из ручья, говорит Коул.

– Понятно, – задумавшись, бормочу я.

Мне удалось выстроить примерную временную шкалу моего прошлого с того момента, как Лаклан изменил меня. Это примерно совпадает с его уходом из «Картакса», что произошло в середине июля. Те воспоминания сумбурные – я помню, как сражалась с ним и пыталась вырваться, но каждый фрагмент того времени освещен ярким летним солнцем.

Цзюнь Бэй убежала из лаборатории зимой, но следующее воспоминание появляется спустя целых полгода.

Пропали шесть месяцев моей жизни.

– Сколько мне лет? – шепчу я.

– Восемнадцать, – говорит Коул. – Как и всем нам. Ты же знаешь.

Я поднимаюсь, чувствуя, как подкашиваются ноги и к горлу подступает тошнота.

– Нет, я думала, что мне шестнадцать. Даты не совпадают. Шесть месяцев жизни выпадают. Я не знаю, что произошло после того, как Цзюнь Бэй сбежала из лаборатории, и до того, как я оказалась в хижине.

Глаза Коула сужаются:

– Ты уверена?

Мои руки дрожат.

– Я не могу вспомнить ничего, что связано с тем периодом. И понятия не имею, где была.

– Эй, – потянувшись ко мне, говорит он.

Но тут у меня перед глазами что-то вспыхивает, и я спотыкаюсь на камнях. Коул испуганно хватает меня за плечо.

– Кэт, с тобой все в порядке?

Его лицо расплывается и становится нечетким, а над его головой высвечивается его имя, ниже мигает значок коммуникатора.

– Черт, – выдыхаю я с облегчением.

Я уж подумала, что вновь увижу одну из VR-записей Цзюнь Бэй. И именно этого ожидала… но, похоже, моя панель наконец-то заработала. Пытаюсь вызвать меню, и оно тут же вспыхивает перед глазами, а папки и файлы парят в воздухе, словно их приклеили к изогнутой стене.

– Что случилось? – спрашивает Коул.

– Все в порядке. Панель заработала.

Я погружаюсь в сеанс VR и прокручиваю файлы. Там множество фотографий, видео и сотни текстовых записей с кодами гентеха и пометками, датированные разными годами. Половина из них защищена паролем. Их можно взломать, правда, это займет много времени. Но главное, что они вообще есть.