Этот большой мир - стр. 50
Пыль… здесь всюду пыль. А что делать? Никто не обещал лёгкой жизни будущим покорителям межзвёздных просторов!
За спиной бодро затарахтело.
– Дима? Ветров?
Молодой человек обернулся – пока он гадал насчёт похода на реку, сзади подкралась жестяная коробка с гайками, именуемая ЛуАз – 969 «Волынь». Незаконнорожденное дитя оборонки, прямой потомок ТПК, «транспортёра переднего края», моторизованной тележки, способной взять на борт кроме водителя, пару носилок или шестерых сидячих раненых, оснащённой полным приводом, лебёдкой, и способной, к тому же, плавать, в гражданском варианте превратилось в уродливое средство передвижения, которое и автомобилем-то не у всякого язык повернётся назвать. В крупных городах вроде Москвы или Ленинграда эти угловатые уродцы, похожие на детские педальные машинки, зачем-то увеличенные в несколько раз, попадались нечасто. А здесь, в Ленинске, да и на самом Байконуре они чуть ли не на каждом шагу – эти неприхотливые машинки, выкрашенные в цвет горохового супа, выдают в личное пользование сотрудникам среднего звена, по большей части, инженерам, занятым на космодроме, сборочном заводе и многочисленных вспомогательных службах. При отсутствии нормального общественного транспорта (здесь его заменяют заморенные служебные ПАЗики, совершавшие рейсы по неопределённому расписанию) это чуть ли не главное средство передвижения по городу – вместе с многочисленными мотороллерами и велосипедами, на которых не стесняются разъезжать даже военные.
– Ты сейчас в общежитие? – Геннадий Борисович перегнулся через боковое сиденье и приоткрыл низкую трапециевидную дверцу. – Давай подвезу, мне как раз в ту сторону.
Идти Димке всего ничего, квартала три, но отказываться было неловко. Он кивнул – «спасибо, ГенадьБорисыч!» – и забрался в открытый кузов – временный владелец транспортного средства не стал утруждать себя установкой брезентового тента, который всё равно не спасал от вездесущей пыли. Инженер повернул торчащий в жестяной приборной панели, ключик-крохотульку. Двадцатисемисильная «запорожская» четвёрка знакомо закашляла (у Димкиного отца был горбатый «Запорожец»), звук отразился от голого металла кабины, ЛуАЗ снялся с места и резво выкатился на проспект.
До общежития доехали меньше, чем за пять минут, и за это время Димка успел изрядно наглотаться пыли. Прощаясь, Геннадий Борисович пожал ему руку и спросил:
– Я слышал, ты, вроде, интересовался возможностью распределиться после диплома сюда, на Байконур?
От неожиданности Димка, как раз выбиравшийся из машины, споткнулся, с трудом удержавшись на ногах. Ну да, он говорил о чём-то таком, но только в компании других студентов, но ни в коем случае не при «старших товарищах», вроде аспиранта Хохлова, куратора практики. А вот на тебе, Геннадий Борисович откуда-то знает?..
– Да ты не переживай, я не против. – инженер, заметив Димкино замешательство ободряюще улыбнулся. – Хотел даже обсудить это с собой, но сейчас совершенно нет времени. У вашей группы на завтра что намечено?
– С утра нас повезут на космодром, на новый стартовый стол. Потом обед и самоподготовка в библиотеке! – с готовностью отрапортовал Димка.
– Ясно. – Геннадий Борисович сделал пометку в извлечённом из нагрудного кармана рубашки с блокноте. – Новый стартовый стол – это хорошо, это в тему. Вернётесь вы, надо полагать часам к трём, потом обед, ещё часик накинем на библиотеку… Давай поступим так: когда закончишь со своими делами – сразу не уходи, посиди, что ли в кафетерии, там пирожки вкусные…. Я освобожусь в половину шестого и буду ждать внизу, в холле. Хочу тебя кое с кем познакомить.