Это внутри - стр. 46
Фернандес прочистил горло и встал. Хосе не сводил с него внимательных глаз, но испуганным не выглядел.
– Я вырос в Сьюдад-Боливар*, – наконец ответил Луис. Он был готов к расспросам и Боготу знал прекрасно, в том числе и по рассказам отца.
– Подойди.
Луис приблизился к залитым красноватым светом столу.
– Да ты, оказывается, красавчик! – хохотнул Рамирес.
Луис отвел взгляд. Бывали минуты, когда он ненавидел свое лицо больше всего на свете. Хосе беззастенчиво рассматривал пленника с ног до головы, задержавшись взглядом на сережке в ухе.
– Что это? – спросил Рамирес, указав на выгравированный в серебре знак.
– Два креста и буква А. Мою мать звали Арманда, она носила два крестика – оберега на шее, один для души, другой для тела.
– Что ты делаешь в Кито? От Боготы путь не близкий.
– Я уже три года не был в Боливии, – ответил Луис, – живу там, где есть работа. И там, где меня не ищут, – криво улыбнулся он.
– Что ты натворил?
Луис помедлил, будто подбирая слова.
– Выбрал себе девушку, слишком падкую на роскошь. А быстрые деньги редко бывают чистыми.
Рамирес легко спрыгнул со стола и раздвинул створки окна, впуская в комнату шум теплого утреннего дождя.
– Я Хосе Рамирес.
– Я знаю, кто ты, – ответил Луис, – в Кито даже собаки знают, что означает знак колючей ветви. Он был набит на лице у одного из твоих людей.
– И ты все равно полез с ними в драку? – поднял бровь Рамирес.
– Я не умею отступать.
Хосе усмехнулся и, выхватив из складок шаровар изогнутый нож, приставил к горлу Фернандеса.
– Тогда ты проживешь весьма короткую жизнь, Маноло.
Луис не мигая смотрел в светлые, как у рептилии, глаза Хосе.
– Может и так. Зато когда ей придет конец, никто не назовет меня трусом.
Луис с детства привык к ненависти. Его ненавидели соседские дети, позже ненавидели однокурсники, на работе его ненавидели коллеги, а теперь и члены банды Рамос. Он слишком быстро вошел в состав картеля и стал одним из приближенных Рамиреса. Это вызывало зависть и подозрения. Они без устали прочесывали его прошлое, пытаясь отыскать компромат, и не находили ничего. Маноло Айала, дитя трущоб, скрытное, умное и опасное, как ядовитая змея. Человек, ничем не отличающийся от них самих.
Стычек с членами Эль Кондадо становилось больше, слово “война” открыто зазвучало отовсюду, времени оставалось в обрез.
На узкой улочке Кито сидела торговка амулетами. Взглянув на Луиса, она нанизала на полосатый шнурок горсть цветных бусин и закрепила талисман позеленевшей от времени застежкой в виде оскаленной обезьяньей головы. Фернандес бросил на прилавок монету и сунул амулет в карман. Ему нужна была удача.
Через два дня вечеринка в доме Рамиреса была испорчена мрачным известием. Двое членов малого совета клана были убиты приспешниками Эль Кондадо, а третий был взят с оружием в руках подъехавшей полицией и отправлен в изолятор, где с ним немедленно произошел несчастный случай. Хорошая новость заключалась в том, что в ходе перестрелки был захвачен заложник – племянник братьев Морено, Андрес.
Луис вошел в красный кабинет и тихо закрыл дверь. Рамирес метался по комнате, как тигр в клетке. На полу валялась расколотая китайская ваза. Золотистые иероглифы изменили значение, сложившись новыми изломанными узорами.
– Ты звал меня, Хосе?
Рамирес подскочил к Луису и схватил за рукав.