Это просто игра - стр. 2

– Надень наушники. На-уш-ники.

Внизу забурлило. Сердце как будто ухнуло в это бурление и сварилось – потому что вода вскипала из-за приближения файргардов, потому что убегать было особо некуда и потому что весь берег был в следах Макса. Макс зажмурился и от отчаяния вспомнил то, что забыл сто лет назад. Он открыл глаза и отчаянно прошептал, стараясь шевелить губами как можно понятней:

– Влево, жми Alt, I и V. Alt, I и V. Тремя пальцами, сразу. Быстро.

Макс, чудом не запутавшись в ногах, метнулся вверх по склону, прильнул спиной к корявому дубу и увидел, как на траву, ручей и всё вокруг упала полупрозрачная сеть, будто сплетённая из змеек изумрудного огня, упала – и тут же исчезла вместе со следами и комками земли, которые выбили каблуки Максовых сапог. Макс перевёл взгляд себе на грудь и ноги. Груди и ног не было. Была корявая кора дуба. Маскировка сработала. Значит, Макс вспомнил правильно, а наниматель правильно его понял. Значит, наниматель его слышит и понимает.

Ручей взвыл и пошёл пузырями с кулак величиной. Деревья вокруг, наоборот, застыли. Волосы у Макса встали дыбом, прижатая к стволу кожа на спине пыталась зашевелиться сама по себе, а ногти и зубы нагрелись. В мёртвой тишине толчки копыт разносились как ритуальный барабан: чбомм. Чбомм! Чбомм. Чбм.

Файргарды объехали ручей стороной, так и не показавшись, только пара дымков поднялась в неровных щелях между далёкими деревьями. Зря заклинание только потратили, подумал Макс устало и тут же понял: нет, не зря.

Очень хотелось сползти спиной по стволу, чтобы содрать остатки шевеления. Но против воли нанимателя это не вышло бы. Да и наниматель для другого был нужен. Совсем для другого, очень нужен.

Макс негромко свистнул, чтобы привлечь внимание, задрал голову и спросил:

– Микрофон есть? Включи. Только не ори, тут все слышат.

Подождал несколько секунд, из последних сил удерживаясь от уточнений, получается ли и всё ли в порядке. И дождался.

Макс выслушал несколько фраз, всё шире улыбаясь, и протянул по-русски:

– Бли-ин. Ты наша!

И добавил упавшим голосом:

– Бли-ин. Ты девочка.

– Ну извини. В следующий раз постараюсь родиться кем-нибудь получше.

– Настя, – сказала мама и посмотрела особенным таким образом.

Предполагалось, видимо, что Настя тут же начнёт извиняться искренне, а не как сейчас, или, наоборот, упорно интересоваться «Что Настя?», с каждым разом всё громче, а потом выкрикнет какую-нибудь длинную нечленораздельную глупость и уйдёт в комнату, хлопая всеми возможными дверьми (в количестве, к сожалению, всего 2 шт.), чтобы потом опять-таки прийти извиняться.

Настя хмыкнула, кивнула, подтверждая, что да, это она Настя, и это норм, извините, если можете, – и вернулась к хлопьям.

Мама сделала ещё попытку:

– Настя, ну тебе же нравилась синяя юбка, длинная. Ты сама сказала – купим, а потом всего раз надела. Я вообще не понимаю, ты когда маленькая была, так платьица любила, почему сейчас-то…

– Потому что выросла, – предположила Настя, доливая молоко.

– А я, значит, нет.

Мама была мастером провокаций, но Настя провела с нею всю жизнь и постепенно научилась на эти провокации не поддаваться.

– Мамуль, ты вечно молодая, и у тебя ноги красивые.

– А у тебя как будто…

– Мне есть что скрывать, – сказала Настя многозначительно.