Это по-настоящему - стр. 13

Так вот, у него она правда есть.

Все присутствующие на это реагируют. Садятся прямее и оправляют одежду. Я краем глаза замечаю, что даже Пейсли поправляет свою и без того безупречную прическу.

Я же не могу отвести от него взгляда.

Его джинсы с достаточно низкой посадкой позволяют разглядеть марку белья, когда он тянется через столик за бутылкой воды. Мышцы на руках довольно рельефные, и я завороженно смотрю, как движется правый бицепс, когда он откручивает крышку. Это напоминает мне о фотографии на развороте в Vogue пару месяцев назад. Тот фотосет разошелся по всему интернету, потому что там был его снимок в одних трусах, который заставил всех рассуждать, не засунул ли он туда носок.

Я забываю о том, что ела батончик. Что сижу в комнате, полной юристов. Я забываю даже собственное имя.

– Прошу прощения. Пробки, – говорит он и садится в дальнем конце стола. Телохранитель пристраивается у него за плечом.

Я киваю – в Лос-Анджелесе действительно ужасные пробки. Ну конечно, этот прекрасный бог не стал бы заставлять нас, простых смертных, ждать только потому, что был чем-то занят. Ой, у него мокрые волосы? Когда он успел сходить в душ? Или тут просто жарко?

Передо мной Окли Форд, и я действительно слушала на повторе его альбом, когда мне было пятнадцать лет. Ладно, он действительно мне нравился, совсем немножечко, и именно поэтому я была так расстроена, когда он изменил своей девушке. Подставной.

А теперь я сама буду его девушкой.

Подставной.

Мне не очень нравится притворяться, но обычно это у меня хорошо получается. Делать вид.

Пейсли пихает меня в бок.

Что? И тут я понимаю, что дурацкий батончик так и торчит у меня изо рта.

Я быстро окидываю взглядом комнату и понимаю, что все это заметили. Клаудиа явно встревожена. Джим сидит с тоскливым видом. На Окли мне смотреть не хочется, но я все равно смотрю. На его лице отражается что-то среднее между ужасом и удивлением. Он бросает на Джима взгляд, совершенно однозначно говорящий: «Да вы шутите!».

Единственное, что остается, – делать вид, что мне совершенно все равно. Я откусываю кусок батончика и начинаю жевать. Такие фитнес-батончики всегда невкусные, но сейчас он вообще как бумага. Все на меня смотрят, и я начинаю жевать еще медленнее. Затем делаю большой глоток колы и вытираю рот салфеткой, которую чудом откуда-то материализует Пейсли. Мои щеки наверняка того же оттенка, что помада у девушки на рецепции, но я притворяюсь, будто это не имеет никакого значения. Видите, как здорово я умею делать вид, что все совершенно замечательно?

– Так, значит, это она? – Окли неопределенно машет рукой в мою сторону. Я, конечно, слышала его голос на интервью, но вживую он намного лучше. Такой глубокий, хриплый, завораживающий.

Джим колеблется, а затем смотрит на экран телефона. И то, что он там видит, укрепляет его решимость. Он кладет телефон на стол.

– Окли Форд – Вонн Беннетт. Вонн – Окли.

Я было начинаю вставать, протягивая руку, но, наполовину поднявшись, останавливаюсь – Окли откидывается на стуле и закладывает руки за голову.

Ну ладно.

Внезапно вся моя нервозность и беспокойство словно куда-то утекают и им на смену приходит полное спокойствие. Я делаю еще глоток колы. Какая неожиданность – суперзнаменитый Окли Форд оказался полнейшим козлом.