Это моя правда - стр. 15
Хотела по привычке определить задание Ане на день, но не успела: телефон подал сигнал вызова. Глянула на дисплей и обомлела… Это ж тетя Настя звонит из Бережного! Значит, с мамой что-то не так… О господи, пронеси! Только пусть не самое ужасное, господи…
– Да, тетя Настя, слушаю… – ответила вмиг осипшим от страха голосом. – Что случилось, теть Насть?
– Что случилось, что случилось! А то самое и случилось, что должно было! Инсульт по твоей матери бабахнул, вот что! Я утром пришла, а она около кровати лежит, вся скрюченная…
– Почему… около кровати? – произнесла тихо, чувствуя несуразность своего вопроса.
– Да упала с кровати, вот и все! Видать, подняться хотела зачем-то… Поднялась, два шага ступила, тут ее и шарахнуло! Слышь меня, Натаха? Чего замолчала-то? Где ты, алле?
– Я здесь, тетя Настя… Я здесь… А… Что сейчас с мамой, где она?
– Так я сразу «Скорую» вызвала… Они быстро приехали, поделали там с ней чего-то. Вроде капельницу воткнули. Да только врачиха «Скорой» сказала, что бесполезно все, слишком долго она одна пролежала. Говорит, теперь уж вряд ли поднимется. Время, говорит, упущено. Так и будет теперь лежкой лежать, бедненькая…
– Куда ее «Скорая» увезла, теть Насть?
– Так знамо куда! В нашу больничку и увезла, куда ж еще? Да ты сама приезжай, сама все и узнаешь… Тебе ведь все как есть в больнице обскажут, ты ведь у них работала раньше… Мне так ваш главный и приказал – позвоните, говорит, Наташе, пусть приедет… Как его зовут, забыла? Представительный такой, в солидном возрасте доктор.
– Это Петров, Дмитрий Алексеевич…
– Ну да, ну да. Он самый. Так что, приедешь? Или как?
– Конечно, приеду, теть Насть. Прямо сейчас и поеду… Сразу в больницу, к Петрову…
– Давай. Потом, после больницы, ко мне зайди, я тебе ключи от дома отдам. Я дверь заперла на всякий случай, мало ли что… Ладно, не буду тебя задерживать, поезжай!
Тетя Настя отключилась, а она все стояла у стеклянной стены, сжимала в руке телефон. Дождь уже начался: веселый, сильный, окаянный! Молотил по веранде упругими струями. Надо было идти… То есть бежать надо было, торопиться… Но ноги будто приросли к полу, и голова стала мутной, будто не хотела в себя впускать новые мысли. Казалось, они кружились вокруг головы, требовали свое место, жалили по глазам, по вискам болью. И шипели зло прямо в ухо: вот и все, кончилась твоя счастливая жизнь, кончилась… Бросила мать, да? Счастливой чужой жизни захотела, как та Дуня? Теперь получай свое, получай… Теперь твое место опять в Бережном, рядом с матерью… Откуда уехала, туда и вернешься, и мечтать не надо было ни о чем таком!
Как назло, и дождь кончился. И солнце засияло вовсю, напоминая о том, что счастье было совсем рядом, обнимало ее всего каких-то десять минут назад… Обнимало, обволакивало! И кончилось вдруг…
Наверное, так всегда и бывает. Наверное, наивысшее счастье испытываешь тогда, когда несчастье уже стоит у тебя за спиной. И ждет своего часа. Когда ты паришь птицей над лесом, над янтарными солнечными стволами, несчастье уже подкрадывается к тебе на цыпочках…
Наконец, нашла в себе силы, отвела глаза от былого счастья. Кликнула номер телефона Дениса, и он ответил слегка сердито:
– Что у тебя, Наташ? Я занят сейчас…
– У мамы инсульт, Денис. Я в Бережное сейчас уеду. Не теряй меня.