Это Америка - стр. 23
– Конечно, помню. Тогда все собрались, даже наш китаец Ли пришел. Он подарил мне выточенные китайские шарики. Я храню их и повезу с собой, как память о нем.
– Надо опять собраться – на этот раз ты уезжаешь навсегда.
– Ой, мне некогда даже подумать об этом. Квартира уже полупустая, я скоро сдаю ее.
Римма решительно предложила:
– Соберемся у меня, я все сделаю сама, скажи только, кого хочешь позвать?
Лиля обрадовалась:
– Правда сделаешь? Вот спасибо! А позвать надо только тех, кто не против выезда евреев. А то некоторые знакомые даже отвернулись от нас, узнав, что мы уезжаем.
– Хорошо, но сначала мы с тобой должны сделать прически у моей парикмахерши, она приходит на дом. Самая модная в Москве. Дорого берет, но зато классно работает. И не возражай, я плачу. Ты должна хорошо выглядеть – знай наших.
– Я хочу стрижку покороче, чтобы не возиться с волосами в пути, пусть себе отрастают.
Действительно, стрижка получилась удачная, Лиля довольно рассматривала себя в зеркале и грустно думала, когда же увидит ее такой Алеша…
В писательском кооперативе отвальные не были новостью: уже несколько семей уехало в Израиль и Америку. Лилина вечеринка проходила в богато обставленной квартире Риммы, доставшейся ей от последнего мужа.
Приехал из Сухуми министр здравоохранения Тари-эль Челидзе:
– Генацвале, не могу отпустить тебя, не попрощавшись!
В большой прихожей с высокими зеркалами Римма встречала гостей вместе с Лилей. Обнимались, целовались, у женщин на глаза наворачивались слезы.
– Лилька, неужели мы видимся в последний раз?..
На Лиле был французский брючный костюм, но Римма затмевала ее в своей обтягивающей синей юбке и красной кофте с глубоким вырезом.
Римме всегда нравилось производить впечатление, и теперь ей представилась возможность показать старым друзьям, как она устроила свою жизнь. Они обходили комнаты, уставленные мебелью красного дерева, украшенные коврами, картинами и зеркалами, поражались богатству и вкусу хозяйки:
– Римма, ты живешь прямо как в сказке!
– А помните меня студенткой, мечтающей о московской прописке? Всего пять мужей – и я стала жить, как мечтала.
Гриша Гольд, как всегда одетый в хороший костюм из дорогого материала, обошел квартиру и с видом знатока похвалил:
– Молодец Римка, так и надо жить!
Гришу считали тайным миллионером, он был финансовым гением, умел устраивать дела так, что жилось ему лучше всех.
На Моню Римма произвела буквально опьяняющее впечатление, он был ошеломлен:
– Так вот вы какая! Лиля вас недостаточно хвалила – вы неотразимы.
Миша Цалюк принес магнитофон с записями еврейских песен и танцев. Жизнерадостная музыка создала приподнятое настроение, Римма пританцовывала на месте и смеялась:
– Ребята, не надо грустить. Проводим нашу Лильку весело.
Все шумели, смеялись, только Рупик и Соня грустно стояли у стены отрешенные – на них давил груз отказа. В начале вечера зашли и Павел с Августой – поздороваться с гостями и уйти. Павел увидел Рупика, пошел прямо к нему, молча пожал руки ему и Соне. Она смущенно и жалко улыбалась, а Рупик сказал:
– Вы, наверное, знаете: коммунисты-карьеристы от науки выжили меня с кафедры, уничтожили мой учебник.
А теперь нам отказали. Рухнули все надежды уехать на нашу историческую родину – в Израиль.
Подошел Гриша, сочувственно пожал руку Рупику: