Этногенез Руси и славян. Давние памяти - стр. 12

2. Киев на Днепре, это только «Крутой Холм» на реке, вследствие чего древних его насельников звали не по современному, в батюшку, киевлянами, а в ландшафтное соотношение «кыянами»…

Остаются только вежливые вопрошания к тени :

1. Определитесь, хотя бы на том свете, в рамках какого, польского или украинского языка вы ищете этимологию древнерусского понятия вместо обращения к доступным древнерусским источникам? Или вы предпочитаете перебрасывать его из руки в руку, как горячую картофелину?

2. И если вы определили для Днепра «Высокий пустой холм», по которому селятся «кыяне»/«живущие на холме», это совсем не значит, что ими не мог править некий несродный им Кий Божественный Молот – или вы забыли о разнице между родовой и соседской общиной: все мы христиане, но только назареи утверждают, что они потомки Иисуса…

…Но если бы г-н. Мачинский опирался на древнерусские источники, связывал бы топоним «кий-молот», с выразительной чертой Сарского городища, развитым металлургическим и бронзолитейным производством, его утверждения имели бы некоторый смысл, и опровергались только содержанием самого этиологического мифа: не находится места другим персонажам – увлечённый опровержением «Кия» для «кыян», он забывает о Щёке, Хориве, Лыбеди, т.е. о ещё 2 холмах и речке… Прикидка на «Сару» не работает. Т.е. источником именно этого этиологического мифа, использованного летописцем, был другой объект, и по той страсти, с которой «нестор» отстаивает реальность мифа в ПВЛ, нарастает убежденность в реальности и самого объекта…

БЫЛ ДРУГОЙ ГОРОД, КОТОРЫЙ ОБОКРАЛИ, ОБОБРАЛИ, ПЕРЕСНЯЛИ, ОТЗЕРКАЛИЛИ – понимай как хочешь…

Но где он?

Где его искать?

В БЫЛИНЕ О Святогоре – богатыре, ищущем счастья, Микула Селянинович советует: /Поезжай, богатырь, до Северных гор. У тех гор стоит железная кузница. В той кузне кузнец всем судьбу куёт, у него и про свою судьбу узнаешь/

В последние 2 десятилетия наблюдается выразительное смещение внимания исторического сообщества с юго – запада на север и северо – восток Русской равнины, где «норманисты» и русофобы вдруг нашли новые точки приложения своих усилий: наряду с «Альдейгьёборгом» классической картины возник вдруг ореол «Русского каганата» толи к писано – переписанной Новгородчине, толи к «Сарскому городищу», которое, поди ж ты, в прописаниях г-на Прицака стало едва ли не «Царским», а у г-на Мачинского просто «Киевом-на-Нерли»… И как-то скучно-буднично, без именитых зарубежных имён, барабанных заголовках на первых полосах везде сующейся прессы, происходит вхождение в действительно извлекаемое «археологически – лингвистическое» золото последних 3-х десятилетий: открытие и атрибуция славянского характера Поволжских археологических культур 2—7 в. Славкинско-Именковского круга; разрастающееся подозрение, что Волжско-Булгарская государственность 6—9 веков до принятия ислама, да и не так сразу после того, являлась, в полном соответствии с определением «ас-сакалиба» арабских источников, СЛАВЯНСКОЙ, и только религиозно-политический выбор хана Альмоша развёл её с «Русью» и Славянским миром в целом. Выбор вполне обоснованный, с опорой на цветущий всеми достижениями Исламский мир, торговлей с которым определялось общее благосостояние Волжской Булгарии; выбор крайне рискованный, обернувшийся отторжением части социума – немедленно ушли заволжские угры и камские гунны-чуваши – , и постоянным неприятием окружающего мира: иудео-хазарского на юге, языческого со всех прочих сторон… В 13 веке недоброжелательный мир, сомкнувшийся вокруг изолированной, залетевшей далеко-далече страны-птицы, равнодушно оставит её в одиночестве перед Азией, севшей на коня – выбор оказался запредельный… Но тогда, в 9 веке, вполне естественный, как и выбор в 10-м изгоя-братоубийцы Владимира веры Богатого Константинополя над Бедным Римом… Ах, какая прелестная летописная картинка приводится в столбце ПВЛ под названием «Испытание Вер», более похожая на «Торг верой» – но выбор вполне политически взвешенный: Константинополь рядом – Рим далеко…