Эта тварь неизвестной природы - стр. 31
– Так, – сказал Блинчук после паузы. – Без пузыря не разобраться. Кто там со мной хочет говорить, где он?
– А вас Саша-Харон превосходно отвезёт. Скажете ему просто, что вас ждёт Петрович у себя в берлоге. Там и пузырь найдёте какой хотите. И, Сергей Борисович, не наказывайте Сашу, он и сам ещё не знает, что ему вас к Петровичу везти.
– А где «берлога» и этот «Петрович», он, соответственно, знает? – спросил Блинчук.
– Вы редкий тип офицера, – сказала Яна глубоким грудным голосом опытной женщины в охоте. Вот в чём не было никакой провинциальности – в её искусстве менять голоса. Это действовало мощно. И, видимо, требовало от неё немалого напряжения, потому что стало слышно её дыхание и фразы она обрывала многоточием. – Вас сильно изменил Чернобыль. Раньше вы были… Приказы, раскаты на «эр»… Мгновенное подавление собеседника… Никаких возражений от нижнего чина или гражданского ниже статусом… Верно же? А сейчас вы признаёте за другими их… право на справедливость. Даже за солдатами. Безусловно, это Чернобыль. Вы не боретесь за свои погоны, особенно когда с вами никто не воюет. Да, видимо, Петрович прав. Вы подходите.
Блинчук скушал всё это под женский страстный клёкот, как стопочку под солёного маслёнка. Мужика бы он порвал. С раскатами на «эр». Кроме того, она говорила тихо. Или – «он»? Да что ж такое!
– Поэтому, – продолжала Женщина, – второе, что вам нужно понять: в Зоне все знают гораздо больше, чем говорят. Очень важный момент для профессиональных и межличностных коммуникаций. Понимаете? – Блинчук кивнул, как кобра дудочке. – Ну ступайте, езжайте, вас ждут.
Блинчук хмыкнул, похмурился для внушительности и сказал небрежно:
– Свою группу мне отослать, соответственно, предполагается?
– Почему? Охранять вас их работа.
– А проводника? Вы явно с ним в контрах.
– Смешное выражение. Пусть всё идёт, как идёт. Я не прощаюсь, товарищ полковник, увидимся через часок на месте.
– А на машине со мной?.. – предложил Блинчук.
Папаша единым духом натянул маску.
– Мы уж с Яночкой напрямки, – сказала Яна детским голоском. – Своим способом.
Блинчук свободно повернулся к ним спиной и пошёл к машине. С кузова за ним наблюдали в восемь глаз, но он свернул к кабине, постучал в окошко. Водитель, пожилой человек в рыбацком свитере, опустил стекло. В ноздрях у него торчали зачем-то чистые ватные тампоны.
– Меня ждут в берлоге у Петровича, – сказал емё Блинчук. – Знаешь, где это, мазута?
Харон задрал брови, подумал, прикинул что-то к носу, не отводя глаз, и кивнул, заводя одновременно двигатель. Блинчук полез на кузов.
– Шульцев, – сказал он, усевшись. – Достань из-под машины швабру, отнеси на место и сполосни. Выполнять. Вы видели его лицо? – спросил он у всех, когда Шульцев скрылся со шваброй за сортирной будкой. – Этого, Папаши?
Глызин, Набис и Коростылёв в два приёма переглянулись между собой.
– Он же в противогазе, – сказал Коростылёв.
– Он же его снимал, – сказал Блинчук, и Коростылёв поднял бровь.
– Никак нет, товарищ полковник, – сказал Глызин. – Не снимал. Я внимательно. Виноват, конечно.
Блинчук выдул из себя через губы трубкой литр воздуха, уселся прямо, посидел, надел шлем.
– Н-да, – сказал Набис.
– Странно, что отсюда совсем не видно моей вышки, – сказал Блинчук. – И экскаваторы эти не мои. Что-то нам сплошное кино здесь показывают. Лето, опять же. Ну, я разберусь. С раскатами, мать или перемать.