Эта свирепая песня - стр. 32
И действительно, Келлум Харкер пребывал наверху, или, по крайней мере, прокладывал свой путь наверх очень долго. Он умел хорошо делать три вещи: обзаводиться друзьями, наживать себе врагов и копить деньги (в основном – незаконно). Задолго до Феномена и наступления хаоса, до войн за территорию и договора о перемирии Харкер уже стал своего рода королем. Не внешне, нет – данный титул принадлежал Флиннам. Но если всякий город – это айсберг, то подлинная мощь его скрывается в глубине, верно. И даже в те времена половина И-Сити была в кармане у Харкера. Поэтому когда тени принялись отращивать себе клыки, а соседние территории перекрыли границы и панический ужас погнал людей прочь (причем те, кто жил за пределами города, выдворили беженцев обратно), Харкер мог сказать, что ему сказочно повезло.
Он оказался на коне.
У него, конечно, имелась очередная концепция, в которой нашлось местечко и для монстров. Сама она звучала просто и незатейливо: следуй за Флинном и живи в страхе – или будь с Харкером и плати за безопасность.
Выяснилось, что люди готовы заплатить – и немало.
Пентхаус Харкера был минималистичным и элегантным: мрамор и стекло перемежались с дорогим темным деревом и сталью. Слуги и охранники здесь появлялись только по мере необходимости. Апартаменты были холодными, полными острых углов. Неподходящее место для семьи.
Они жили здесь, в пентхаусе, втроем, в те краткие месяцы между началом перемирия и аварией. Но когда Кейт ныряла в воспоминания, образы почему-то перемешивались: простор полей и деревья в отдалении, битое стекло и скрученный металл.
Не важно.
Но теперь она здесь – и пентхаус тоже принадлежит ей.
– Эй! – позвала Кейт.
Никто не ответил.
Ладно. Кейт не ожидала теплого приема в духе «как прошел день, солнышко?».
Семьей с рекламного снимка они никогда и не были. Личный кабинет отца примыкал к пентхаусу, но с тем же успехом он мог располагаться в его собственных апартаментах, в личной вселенной Келлума Харкера. Массивная дверь оказалась закрыта, и когда Кейт прижалась к двери здоровым ухом, она услышала лишь негромкий гул. Звукоизоляция. Кейт отвернулась и начала изучать лофт.
За огромными панорамными окнами можно было любоваться небоскребами, на которые падали лучи заходящего солнца. Но Кейт нажала на панель на стене, и помещение озарилось рассеянным искусственным светом. Второе нажатие – и тягостную тишину заполнила музыка, струящаяся из динамиков. Кейт повела пальцем вниз, не сводя глаз с двери в отцовский кабинет.
Громкость росла, пока звук не начал вибрировать у нее в груди. Пустой лофт словно запульсировал. Шаги Кейт заглушил грохот ударных. Кейт прошествовала на кухню, взобралась на высокий табурет возле стола и расстегнула молнию сумки. Нагрузка в Колтоне была устрашающей, но Кейт провела несколько лет в закрытых школах, где только и знали, что засыпать учеников заданиями. Среди бумаг она обнаружила буклет университетских подготовительных курсов, озаглавленный «Жизнь после Колтона» и предлагавший множество вариантов (большинство из них – в Истине, хотя имелось кое-что и за пределами города). Границы приоткрыли пару лет назад на строго оговоренных условиях. Их территория по-прежнему оставалась опасной зоной с карантинным кодом 53 – «Другое», – но Кейт догадывалась, что у некоторых учеников Колтона были связи, и они-то наверняка могли заполучить разрешение на выезд и приглашение в университет.