Эсташ Черный Монах - стр. 29
Но еще больше, чем кока, команда ненавидела своих бачковых. Всю недельную долю продовольствия, полагающегося на бачок, они хранили в запертых шкафах. Ежедневная доля мяса с привязанной на шнурке биркой, свидетельствующей о принадлежности к данному бачку, опускалась на камбузе в большой медный котел с кипящей водой. Сюда же закладывались мясные доли всех других бачков. Через определенное время кок доставал их из бульона вилами.
Перед обедом бачковой получал мясо и на куске парусины, расстеленном на палубе, делил его на порции. Матросы всегда были недовольны, считая, что кому-то достался кусок побольше, хотя разрезать мясо на совершенно одинаковые порции было, конечно же, при всем желании невозможно.
Но самые большие неприятности возникали из-за пудинга – излюбленной пищи на нефе. Бачковой приготавливал тесто из выданной коком муки, меда, изюма и топленого сала, замешанное на воде. Затем тесто закладывалось в парусиновую сумку. Сумку завязывали, прикрепляли к ней опознавательную бирку и вместе с пудинговыми сумками других бачков опускали в большой камбузный котел.
Должность бачкового была сменной – с таким расчетом, чтобы каждый матрос некоторое время мог исполнять эти обязанности. Случалось, что иной раз пудинг не удавался. И тогда начиналась заваруха! Чтобы уберечься от колкостей, а то и от мордобития сотоварищей по бачку, виновник несчастья считал в этом случае наиболее уместным для себя «подать в отставку».
Эсташ смотрел на все это непотребство широко открытыми от изумления глазами, хотя и старался не выдать своей заинтересованности, изображая постороннего скучающего наблюдателя. Смотрел и констатировал, что Пьер Фарино – великий капитан. На «Трумеле» дело до драк во время обеда и при дележке продуктов все же не доходило, хотя их качество и готовка тоже оставляли желать лучшего.
Команда на «Кристофере» была многочисленной. Здесь собрали представителей почти всех морских профессий. И едва не главным считалось ремесло плотника.
Когда в минуту гнева вместо пожелания сломать шею или ногу моряк в сердцах бросал: «Чтоб у тебя мачты поломались!», корабельного плотника, как ни крути, приходилось причислять к важнейшим людям на борту. Ведь всего каких-то полфута трухлявых досок отделяли экипаж судна от погибели. А с хорошим тиммерманом – плотником, имеющим к тому же доброго помощника, они могли спать спокойно.
Путь в судовые плотники нелегок. Прежде чем попасть в ученики к плотнику, желающий приобрести эту профессию был обязан не менее четырех лет проплавать матросом, затем еще три года длилось само ученичество. Как правило, плотник пользовался доверием и благосклонностью капитана. На нефе тиммерман был освобожден от несения вахты. Он принадлежал к тем немногим счастливчикам, кто имел право спать всю ночь напролет. Правда, иной раз ему все же приходилось постоять у руля.
Незаменимыми судовыми мастеровыми были такелажники и парусники, именуемые в команде «зашивателями мешков». Такое прозвище они получили, поскольку парусные мастера зашивали в парусину умерших во время плавания.
Их старались избегать и по другой причине: постоянное общение с иглой, шилом и нитками накладывало свой отпечаток на склад характера парусного мастера, так же, как на кока вечная возня с горшками и мисками. Кроме того, парусник, как правило, почему-то считался среди матросов существом двуличным.