Есть совпадение - стр. 26

– Эбби?

Понимаю кто это еще до того, как поворачиваюсь, еще до того, как мой мозг невольно произносит его имя. Все становится ясно по двум сигналам: тому, что проносится в моем животе, и тому, что пробегает вдоль позвоночника, по секундной борьбе моего тела с самим собой, которую я привыкла ощущать каждый раз, когда он застает меня врасплох.

Но это даже не удивление. Это чувство проскочило мимо удивления и перешло прямо к «что за херня происходит».

– Лео?

Я не видела его несколько дней, что, к сожалению, только усилило те черты в нем, которые я старательно пыталась не замечать. Он отрастил волосы, слишком короткие, чтобы заправить их за ухо, но достаточно длинные, чтобы мои пальцы содрогались от желания их потрогать. Солнце проникает через окно парома, освещая его янтарные глаза. Он улыбается, излучая всем телом улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он.

Прежде чем успеваю спросить, что он здесь делает, чувство вины, которым я была окутана, дополняется новым слоем еще большей вины.

А дело вот в чем: я ничего не рассказала Лео. Я могла бы сослаться на занятость или сказать, будто хотела умолчать, что нашла Савви, потому что Лео никого не нашел. Но хотя и то, и другое правда, ничто не сравнится с другим объяснением: Большой Неловкий Инцидент до сих пор нависает над нами.

– Я… э-э… еду в лагерь?

– Я не могу в это поверить, – говорит он.

Он пересекает пространство зоны ожидания и обхватывает меня, обнимая так крепко, что я вижу, как попкорн, который он держит в руках, рассыпается повсюду. Волна тепла, коричного запаха и домашнего уюта. Я почти забываю обнять его в ответ. Мое сердце оглушительно бьется, вместо того, чтобы выполнять единственную чертову работу, которую должно, а мое лицо так пытает, что я почти уверена, он чувствует это грудью, пока я прижимаюсь к ней щекой.

Господи. Когда мы были маленькими, я дремала, привалившись к нему, во время просмотра фильмов. Теперь достаточно одной секунды контакта, чтобы мои руки дрожали сильнее, чем у Конни после того, как ребята из студенческого самоуправления совершили набег на пивной склад родителей.

– Эбби, – говорит он, настолько искренне и удивленно, что на этот раз даже забывает про каламбур. – Это лучший сюрприз.

Я утыкаюсь ему в грудь, и он отпускает меня, сияя так, будто кто-то только что запихнул ему в род звездную пыль.

– Сначала мне дали работу в лагере «Эвергрин», а теперь и ты собираешься туда поехать?

Мне хорошо известно это место. Это лагерь, в котором Лео и Карла проводили каждое лето с тех пор, как мы были маленькими, так как их родители работали там. Он возвращался оттуда с историями об их с друзьями злоключениях примерно в то же время, когда Конни приезжала из путешествия с рассказами о своих кузинах, а я кивала и слушала их, стараясь, чтобы ревность не съела меня заживо.

– Нет, я еду в лагерь Рейнольдс, – поправляю я.

– Ах, да, – говорит он с насмешливым фырканьем. – Я и забыл, что они переименовали это место, когда Виктория стала директором, и они объединились с той академической штукой.

– Ох, – говорю я, а в голове звучит медленное, глубокое «ох», отражающее всю степень того, как я опять облажалась.

Он наклоняет голову, и в моей груди щемит от этого взгляда. Этот наклон головы так хорошо мне знаком, такой до боли «мой», но как же давно я его не видела. Так давно, что вдруг понимаю: за последние несколько месяцев он стал еще выше, а я была так занята, что пропустила это, находясь рядом с ним.