Еще не вечер - стр. 15
– Зачем? – Майя взглянула удивленно. – Разве нам плохо? Ты старше меня почти на тридцать лет, над нами смеяться будут. Мужик, мол, из ума выжил, а девка – хищница.
– А ты не хищница?
Майя иронически улыбнулась и не ответила.
Артеменко подарил ей свою старую «Волгу». Так как дарить машину непрямому родственнику не разрешается, он продал ее через комиссионный, оплатив стоимость расходов. Майя погладила Артеменко по щеке, сказала:
– Спасибо, – и укатила на собственной машине домой, ночевать не осталась.
Артеменко так запутался в своих отношениях с Майей, так устал от круглосуточной борьбы с ней и собственным самолюбием, что на время забыл о последнем разговоре с Юрием Петровичем и той угрозе, которая нависла над ними.
Шеф явился к нему в служебный кабинет без звонка, не подчеркивал своего старшинства, занял стул для посетителей.
– Ты был следователем по уголовным делам, – начал он без предисловий. – Бориса требуется срочно убрать. Думай.
– Хорошо, обмозгуем, – согласился Артеменко и посмотрел на Петровича с благодарностью.
Это чувство, естественно, было вызвано не предложением-приказом убрать Бориса (кстати сказать, делать этого Артеменко ни в коем случае не собирался), а той идеей, которую подал ему Юрий Петрович.
«Как мне самому в голову не пришло? Если Майи не станет, она исчезнет, то я буду свободен! Когда начинается гангрена и процесс ее необратим, ногу отрезают. Вырываясь из капкана, хищник отгрызает себе лапу».
Катастрофа
Проснулся Гуров от телефонного звонка и молниеносно вскочил – сработал выработанный годами рефлекс. «Начало восьмого, совсем сбрендили от безделья друзья, – подумал он и трубку не снял. – Соскучились, понимаю, но ничего, позавтракаете без меня, я еще сплю». Он не спеша отправился в ванную, спокойно брился, полоскался под душем, слушал вновь оживший телефон и отчего-то злорадствовал: «Звони-звони, торопиться некуда, здесь не Москва, я никому ничего не должен».
Лев Иванович Гуров не так давно стал заместителем начальника отдела МУРа, подполковником. Когда перед отъездом на юг он зашел в парикмахерскую, мастер посоветовала ему оставить баки – молодому человеку, на ее взгляд, очень идет седина. «Она вас не старит, – рассуждала девушка, щелкая ножницами, – а придает некоторую загадочность. А то у вас глаза больно озорные, легкомысленно выглядите».
Лева ответил парикмахерше, что, пожалуй, подумает, а сегодня виски все-таки подстричь, черт с ней, с загадочностью.
Сейчас Гуров, причесываясь, внимательно осмотрел себя в зеркало. Виски действительно чуть серебрились, но, чтобы заметить это, необходимо зрение орла.
Гуров надел костюм и выбирал галстук, когда в дверь постучали.
– Я сплю! – громко сказал Гуров.
«А чего я, собственно, вчера разбушевался? Знакомые тебе не нравятся? Вроде бы преследуют тебя, прессингуют? Мания величия! Кому ты нужен, подполковник? Непогода, скучно людям, они не привыкли к безделью и одиночеству, тянутся друг к другу и к тебе не более, чем…»
В дверь снова постучали. Гуров поправил галстук, одернул пиджак, открыл дверь, театрально поклонился.
– С добрым утром!
– Гражданин Гуров? – В номер вошел сержант милиции.
Гуров отметил настороженный блеск его агатовых глаз. Черные усики сержанта воинственно топорщились, юношеское лицо своей строгостью рассмешило Гурова.