Еретики Дюны - стр. 18
Ему едва исполнилось девять, когда он ухитрился проникнуть в туннель, ведущий в один из дотов. В полутемном туннеле пахло плесенью и сыростью. Мальчик успел выглянуть наружу через бойницу дота, прежде чем его обнаружили и препроводили внутрь Убежища.
Это своеволие обернулось для Дункана жесткой лекцией Швандью – фигуры таинственной и страшной, человека, приказы которого должны исполняться неукоснительно и беспрекословно. Он и теперь продолжал так о ней думать, хотя уже давно знал о существовании Голоса, Повелевающего Голоса, с помощью которого Сестры Бене Гессерит могли сломить волю любого неподготовленного слушателя.
Ей надо подчиняться.
– Ты подверг дисциплинарному взысканию целое подразделение, – сказала тогда Швандью. – Эти люди будут жестоко наказаны.
Это было самое страшное из всего того, что она сказала. Дункан любил многих из охранников и частенько играл с ними, и теперь его друзьям повредит его самовольная отлучка в дот.
Айдахо знал, что значит быть наказанным.
Проклятая Швандью! Проклятая Швандью!
После нотации Швандью Дункан опрометью бросился к главному инструктору, Преподобной Матери Тамалейн – похожей на колдунью старухе с холодными, отчужденными манерами, снежно-белой шапкой волос над узким сухим и морщинистым лицом. Он попросил инструктора рассказать, какому именно наказанию подвергнут его друзей. Как ни странно, Тамалейн задумалась на мгновение, а потом заговорила сухим, скрипучим голосом:
– Наказание? Ну, ну…
Они сидели в тесной учительской рядом с большим залом, готовность которого к занятиям Тамалейн лично проверяла каждый вечер. В учительской была масса сложных и разнообразных приборов для записи и хранения информации, и Дункан предпочел бы учительскую библиотеке, но мальчика не пускали одного в эту святая святых. В комнате, под потолком которой плавали многочисленные светящиеся шары, было очень светло. Когда Дункан вошел, Тамалейн оторвалась от занятий, связанных с подготовкой его завтрашнего урока.
– Каждое наказание принимает форму некоего священного празднества, – заговорила Тамалейн. – Охранники, несомненно, понесут суровое наказание. Очень суровое.
– Празднество? – озадаченно спросил Дункан.
Тамалейн в своем крутящемся кресле повернулась лицом к Дункану и посмотрела ему в глаза. В ярком свете блеснул оскал ее искусственных металлических зубов.
– Для наказанных история всегда принимает дурной оборот, – сказала она.
Дункан отшатнулся при слове «история». Это был сигнал. Тамалейн приготовилась преподать мальчику еще один урок. Страшный и скучный урок.
– Наказание Бене Гессерит должно быть таким, чтобы его невозможно было забыть.
Дункан внимательно смотрел на старческий рот Тамалейн и вдруг понял, что ее слова основаны на собственном болезненном опыте. Ему, кажется, предстоит узнать нечто интересное!
– Наши наказания несут в себе неизбежный урок, – продолжала Тамалейн. – И этот урок страшнее, нежели простая физическая боль.
Дункан сидел на полу возле ее ног, и снизу Сестра Тамалейн казалась огромной, зловещей, одетой в черное фигурой.
– Мы не наказываем смертельными муками, – говорила между тем Преподобная Мать. – Этот урок припасен для Преподобных Матерей, которые проходят испытание Пряностью.
Дункан кивнул. В библиотечных книгах упоминалось об испытании Пряностью – этом ритуале посвящения в Преподобные Матери.