Эра негодяев - стр. 21
Левченко деликатно кашлянул.
– А, явились. Гут, проходите. – Хозяин кабинета был явно расстроен, хотя старался этого не показывать.
– Зачем вызывали, товарищ генерал? – Гончаров постарался придать своему вопросу максимально возможное безразличие и официальность.
– А вот ты сейчас нам с Левченко и евонным корешам изложишь суть балканских проблем. Так, без бумажки, сможешь, или отпустить на минутку за шпаргалкой? – генерал хитро улыбнулся.
– Шпаргалками не пользуюсь. – Ответ Гончарова был чуть-чуть более резок, чем следовало бы, и генерал это понял.
– Стало быть, зло все еще на меня держишь…
– Никак нет, товарищ генерал, по субординации не имею права!
– Права не имеешь, а все ж держишь… Ну, ясное дело! Там ты был герой, супостата громил, братьям помогал – а тут старый хрен заставляет бумажки перебирать? Так, что ли? – Калюжный пытливо уставился на подполковника.
– Думаю, на оперативной работе я был бы более полезным для дела.
– Хм… Это мы очень скоро увидим. – И, глядя, как оживился Гончаров, генерал добавил: – Очень может быть, уже даже в этом году.
В это время в кабинет вошли еще двое посетителей – в таких же, как у Левченко, неброских костюмах и однотонных галстуках, с незапоминающейся – в отличие от фрондирующего своей бликующей лысиной Гончарова – внешностью. Подполковник Румянцев и подполковник Крапивин, члены той группы, что разрабатывала проект «Обилич».
– Садитесь, господа офицеры, поудобнее. Герр оберст Гончаров доложит вкратце суть текущих событий на балканском перекрестке. – Генерал радушно обвел рукой свой кабинет.
Все расселись. Гончаров встал – он всегда докладывал стоя, хотя генерал в этом деле был либерал, у него в кабинете можно было излагать, и сидя в креслах – и хорошо поставленным голосом начал:
– Реальных игроков у нас тут двое – Германия и Штаты. До последнего времени – точнее, до албанских событий – немцы шли на полкорпуса впереди. Их креатура – хорваты – во-первых, сильнее в военном отношении, крепче духом, организованней всех остальных-прочих югославских народов; одно слово – европейцы. Опять же, накануне краха Югославии в девяносто первом большинство ключевых постов в союзных органах власти занимали хорваты – президент Месич, премьер Маркович, глава МИДа Лончаревич, командующий армией Кадиевич, главком авиации Юрьевич, глава разведки Мустич. Когда начался распад – немцы признали Хорватию и Словению мгновенно – и тут же начали им поставки оружия со складов бывшей ГДР. То есть где-то до осени девяносто шестого у них были все шансы бывшую Югославию подмять целиком – у них был неубиваемый козырь, полностью ими созданная Хорватия. Но оказались в немецкой позиции и очевидные слабости. После Дейтона хорватам от сербов уже рвать было нечего, они начали свою новоприобретенную самостийную родину обустраивать – и, как военно-политическая сила, превратились в немецких руках из козырных королей в лучшем случае в девяток. Правда, немцы немного поиграли в Боснии за мусульман – но это мелочи; босняки слабы, ненадежны, не имеют боевого духа и в целом для немцев больше едоки, чем боевики – извиняюсь за каламбур.
У американцев шансы крепче. Они на разные политические силы внутри Югославии решили особо не ставить – то есть, конечно, нынешний глава Черногории их парень, и в Белграде за них немало людишек играет, но главная их ударная сила все же вовне. И сила эта – шептары, сиречь – албанцы. Они, конечно, тоже не единое целое – южане, тоски, более христианизированы, северяне, геги – исламисты; но если речь идет о наживе – то тут они все одна шайка-лейка. Главное – что они агрессивны, воинственны, многочисленны – и эти их качества американцы отлично поставили себе на службу.