Эра Мифов. Эра Мечей - стр. 84
– Наверно, девятый где-нибудь на стене, – предположил Малькольм. – Галанты – боевой отряд, поэтому всегда выставляют часовых.
– Боги готовят постели? – не поверила Мойя.
– Да, – ответила Брин, бывшая их глазами и ушами. – Один занимается костром. Двое других точат оружие.
– Разве боги спят? – удивилась Мойя.
– Они не боги, – сказал Малькольм. – Вообще-то, они не сильно от нас отличаются. Некоторые считают, что фрэи, дхерги и рхуны сродни.
– Произошли от общего предка? – спросила Персефона.
– Да.
Сидевший на полу позади Малькольма, Сури, Минны и козлиного черепа Рэйт мрачно фыркнул:
– Нет у нас ничего общего!
Малькольм ухмыльнулся.
– Ты куда более умудрен жизнью, чем я думал. Ты довольно их повстречал, так ведь?
Рэйт насупился и поднял череп козла, чтобы освободить еще немного места на полу.
– Я встречала, – сказала Персефона. – И хотя насчет общего предка ты, может, и преувеличиваешь, я понимаю, о чем ты. Схожего у нас много.
Персефона сидела в сетке, подвешенной к основной балке. Висячих кресел, как называла их Роан, было несколько. Она любила мастерить необычные вещи, и весь дом помимо забитого хламом беличьего гнезда напоминал еще и выставку диковинок.
Дом строил Ивер-резчик, который вдобавок приторговывал всякой мелочевкой. В результате в жилище постоянно хранились всевозможные безделушки. Роан была его рабыней с рождения, и выросла среди этого хлама. Зимой Ивер умер, и теперь Роан пыталась научиться жить как свободная женщина. Через несколько недель к ней переселилась Мойя. Учитывая ее легкий характер, все надеялись, что она хорошо повлияет на бывшую рабыню, и Роан понемногу стала отходить. Однако изменения в лучшую сторону на дом пока не распространялись. Как выяснилось, ни Роан, ни Мойю нельзя было назвать чистюлями. Свободное место имелось лишь на полу.
– Чем же мы сходны? – спросил Рэйт.
Персефона пожала плечами.
– Ну, мы спим. Не думаю, что боги нуждаются в отдыхе.
– Кролики тоже спят.
– Да, но кролики не носят одежду, не разговаривают и не используют орудия труда.
Мойя согласно кивнула. Она тоже сидела в висячем кресле и обеими руками держала чашку – маленький глиняный шедевр Гиффорда. Его изящная посуда высоко ценилась всеми жителями далля.
– Брин, как насчет Коннигера? Из чертога никто не выходил?
– Обе двери закрыты, – привычно отрапортовала Брин.
– Пойду-ка я схожу туда, – объявила Персефона.
– Зачем? – одновременно воскликнули Мойя с Рэйтом.
– Нужно рассказать Коннигеру, что происходит. Он вождь и должен знать. Представляю, что он подумал, обнаружив у порога девятерых фрэев.
– Семерых, – поправила Брин. – Семь фрэев, один великан и… Не знаю, что это за существо.
– Кто девятый? – спросил Рэйт у Малькольма. – Ты знаешь?
– Гоблин, – ответила Падера.
Старая жена пахаря проворно ворочала угли в очаге. Она кипятила воду в висящем над огнем кожаном мешке и показывала Роан, как запекать хлеб, обернув его в мокрые листья.
– Гоблин? – Мойя подалась вперед, опасно перевесившись в сетке и пытаясь выглянуть за дверь, которую придерживала Брин. – Как ты умудряешься видеть своими старыми, усталыми гляделками?
Персефоне тоже хотелось бы это знать. Глаза старухи буквально терялись в складках кожи и морщинах, лицо смахивало на смятую дыню. Когда Падера говорила, один глаз – всегда один – распахивался и пристально смотрел, второй крепко сжимался, будто она прицеливалась.