Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - стр. 55

) – любимый охотничий пес скандинавов эпохи викингов. Точно так же и остальные навыки лесной охоты и промыслов, адаптационных приемов освоения суровой экологии Севера, однажды найденные, становились достоянием всех последующих поколений. Охота с луком, стрелами и собакой превращала в легкую и постоянную добычу лесную и особенно водоплавающую птицу: тетерева, куропатки, а главным образом, утка, гусь, лебедь-шипун, лысуха, цапля становятся постоянной добычей мезолитических охотников; еще обильней была охота на птиц, гнездящихся на открытом морском берегу, – различные виды уток, а также гагарки, бакланы, глупыши, нырки и чайки, лебедь-кликун и тундрёный лебедь, журавль и морской орел, – этот набор птиц указывает на то, что прибрежные стоянки охотников посещались, главным образом, в летние месяцы; кости орлана-белохвоста, лучшего из морских, наземных и воздушных охотников, среди находок объясняются тем, что эту птицу добывали в основном ради великолепных маховых перьев, превосходно служивших для оперения стрел. В отличие от маховых перьев гуся, они обладали и магической силой: дальнозоркий и мощный орел, сбитый лучником, передавал ему «нечто от мощи и острого зрения» (Кларк, 1953: 47–49).

Ареалы гнездовий морских птиц подсказывали основные направления сезонных и территориальных миграций (Audunson, Host, 1995: 49–52) вдоль Атлантического побережья Средней в Северную Норвегию, к мысу Нордкап, где и сейчас можно наблюдать над полярным морем незаходящее летнее солнце: «море – спокойное и почти недвижное, которым, как считают, опоясывается и замыкается земной круг, и достоверность этого подтверждается тем, что последнее сияние заходящего солнца не гаснет вплоть до его восхода и яркость его такова, что им затмеваются звезды, да и воображение добавляет к этому, будто при всплытии солнца слышится шум расступающейся пред ним пучины и видны очертания коней и лучезарная голова», – с достоверностью очевидца описывает это явление в начале нашей эры римский историк Корнелий Тацит (Тацит, 1969: Т. 1, 371–372) и констатирует с убежденностью тысячелетнего опыта: «только до этого места – и молва соответствует истине – существует природа».

Люди, освоившие этот мир до возможных пределов его обитания, могли расселяться, обеспечивая свое существование, рассеянными и сколь угодно малыми группами, в предельном случае – одиночка-охотник с женой и собакой, подрастающими детьми вполне способен был прокормить себя в лесах, на озерах и болотах горных склонов у морского побережья (Natur og kulturlandskap, 1994). Это сказалось на демографических характеристиках мезолита: женщины достигали возраста 35 лет, мужчины – 50 лет, что значительно превосходит палеолитические показатели (Ламберт, 1991: 175). Рацион охотника дополняло женское собирательство (лесной и приморский промысел) грибов, орехов и ягод, обильных и питательных водорослей и бесчисленных моллюсков в прибрежном мелководье, яиц морских птиц на прибрежных гнездовьях. Промысел водоплавающей птицы осуществляли и с помощью силков и ловушек, большую гагарку руками берут в период высиживания птенцов, многие птицы доступны в период линьки; побережья Британских островов, Ютландии, датских островов и западный берег Скандинавии отмечают стоянки с костями большой гагарки на местах поселений древнего человека, это «Северный путь» заселения Скандинавского полуострова, проложенный изначально и до тех пор, пока он не стал устойчивым названием страны Norðr vegr,